– Видна рука Шишковского, – буркнул Коростелев. – Он любит такие портянки.

– Интересно, где он выкопал хоминис ноктюрна… Как тебе Кроп?

Коростелев пожал плечами.

– Вампир как вампир. Скромный по нынешним меркам, даже мнительный.

– Что просил?

– Как обычно. Увеличить квоту для проведения экспериментов, выдать дополнительные разрешения на магические воздействия, оказать содействие, обеспечить кадрами.

– Кадрами?

– Ведьма им нужна. Или ведьмак. Но ведьма лучше. – Коростелев хищно улыбнулся. – Жаль, что с Веденеевой так вышло, я бы посмотрел на их творческий тандем.

– Ведьма – не проблема. Магические воздействия какого уровня требуются?

Коростелев удивленно воззрился на меня.

– Вы хотите поддержать их работу? Это же чушь полная! Реакция на алкоголь – одна из констант посмертного существо…

– Позволь мне решать, – негромко сказал я, и Коростелев оборвался на полуслове.

– По оценке докладчика, для проведения всех необходимых экспериментов требуется не менее трех воздействий шестого и не менее трех пятого уровня, – мстительно сообщил он. – Не считая дополнительных лицензий на охоту.

Я кивнул. За дверью торопливо процокали каблучки. В конференц-зал влетела Ева, за ней поспешал Аркадий, замыкала шествие Соня – самая молодая наша сотрудница. Весной ей исполнился двадцать один. Попасть в штат в столь юном возрасте почти невозможно; Дневной Дозор никогда не испытывал кадрового голода, очередь желающих расписана на годы вперед. Магическими талантами девочка не блистала, именитым наставником похвастаться не могла. Таких даже во внештатные сотрудники не берут, но… колдунья сумела проявить себя. Я до сих пор помнил удивленную рожу дозорного Романова. И пусть успех Сони обусловлен не столько тонким расчетом, сколько стечением обстоятельств, все, что от нее зависело, колдунья сделала. Первая Иная победа, первая ступенька на бесконечной лестнице длиною в жизнь.

Колдунья сама выбрала награду – ее право. Полагаю, она решила, что в Дозоре ей предоставят роль не то шпиона, не то агента по особым поручениям: Иные склонны романтизировать работу органов правопорядка. Если так, надолго она не задержится. Ничто так не убивает интерес, как рутина. Мало кто готов ждать звездного часа годами. Еще меньше тех, кто способен этот час пережить. Хотя, говоря по правде, небывалый всплеск энтузиазма среди дозорных – моих рук дело. После событий две тысячи восьмого у многих в глазах появился огонек, зачастую нездоровый. Не раз и не два приходилось осаживать сотрудников, слишком рьяно берущихся за бытовые дела. Понемногу ситуация успокоилась, однако образ героя за мной закрепился надолго. С другой стороны, таков удел всех диктаторов. Либо подчиненные их боготворят и превозносят, либо поднимают на вилы. Третьего не дано.

* * *

Пока Аркадий возился с пультом, я пытался понять, нравится мне новый экран или нет. Чудо заморской техники, толщиной в несколько миллиметров, привезли неделю назад, и в деле я его видел впервые. Пояснительную записку о несомненных преимуществах новинки по сравнению с устаревшей панелью (купленной полгода назад) я подмахнул не глядя. Ну, захотелось ребятам новую игрушку – пускай порезвятся. Дозор не обеднеет. Что касается качества, разница была нечувствительной. Я смутно помнил разглагольствования Аркадия об увеличенном угле обзора и улучшенной цветопередаче, но практических отличий не заметил. Признаться, в иной ситуации я с куда большим удовольствием разглядывал бы Еву с Соней. Благо, девушкам было что показать. Однако сегодня обе явились в строгих брючных костюмах с не менее строгим выражением на лицах, уж не знаю, спонтанно или по предварительному сговору. Что удивительно: и то, и другое смотрелось органично. Обычно попытки двадцатилетних девочек выглядеть серьезно ничего, кроме улыбки, не вызывают, однако Соня умудрилась пройти по лезвию бритвы. Перспективная девочка. И впрямь стоит приглядеться поближе.

– У-уф… – Аркадий победоносно вздохнул, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и с триумфальным видом отошел от экрана. В его жизни всегда было место подвигу. Микроволновка, кофеварка, система зажигания, ножницы… Любой предмет норовил бросить Темному вызов, но после яростного противоборства неизменно пасовал перед интеллектом мага.

Соня присела на стул чуть в стороне от Аркадия, у панели осталась только Ева. Как говорится, в строгом соответствии с иерархией. Заголовок презентации выглядел куда менее кучеряво, чем у вампиров: «Доклад 4/0813».

Обычно я пропускаю вступление мимо ушей, но Ева сразу перешла к делу. Этого у ведьм не отнять: большинство прекрасно чувствуют, когда можно вешать лапшу на уши, а когда нужно говорить по существу.

– …Итого мы имеем уже несколько случаев. Первый произошел первого мая этого года…

Я помнил ту историю… Первомайская демонстрация – наследие советского периода, на котором кормилось не одно поколение Светлых. Кумачи, оркестры, шагающие рука об руку комсомольцы, пионеры и октябрята. Расплывшийся в улыбке шестилетний мальчишка, которому впервые доверили нести флаг… Сейчас многие стонут о том, как невыносимы были те демонстрации. Какую ненависть вызывали парторги, заставлявшие маршировать свободолюбивых граждан под ненавистными красными флагами. Однако факт остается фактом: для большинства Первое мая было праздником, и после короткого шествия энергия бурлила рекой. Энергия, которую на протяжении десятилетий аккуратно собирал Ночной Дозор.

Что ни говори, а Первомай – одно из гениальнейших изобретений Светлых. Безусловно, и без него мест, где Светлые могли подпитаться, немало. Цирки существовали еще в дореволюционные времена, балам и корриде и вовсе сотни лет, а во времена высококультурной античности к услугам Света всегда был Колизей. И толпы немытых граждан, радостно вопящих: «Убей, убей!» Отчего бы не полакомиться такими волнами позитива? И все же как колхозы по своей эффективности побили «трудолюбивых» кулаков, так первомайская жатва на голову превзошла своих предшественников. На годы вперед спланировать место и время сбора, знать число «батареек» с точностью до нескольких штук… О, я уверен, изобретатель получил личную благодарность от Гесера. Если, конечно, Пресветлый сам не стоял за первомайскими шествиями.

Однако ничто не длится вечно. И вместе с падением Союза сменилась и политика Ночного Дозора. Дело не в демонстрациях, они продолжаются и по сей день. Миллионы людей по всей стране по-прежнему выходят первого мая на улицы. Из-за ностальгии, от желания вернуться во времена своей молодости. Только Светлые перестали использовать их как кормушку. Не знаю уж, из стыда или из-за того, что в экологически чистой пище появились вредные примеси. Тоска по ушедшему, ненависть к людям, разрушившим Союз, бессильная злоба от того, что чистые и светлые идеалы молодости оказались втоптаны в грязь настоящим. Только вот свято место пусто не бывает. И как только белые барашки покинули сочную полянку, на их место пришли барашки черные.

Сказать по правде, эмоциональный фон нынешних демонстраций подходил нам еще меньше, чем Светлым. Но при желании его всегда можно было подправить. Впервые мы провернули такую операцию в конце девяностых: просто устроили ледяной ливень прямо посреди демонстрации. Вопреки прогнозам, вопреки светившему с утра теплому майскому солнцу.