— Да ладно тебе… — Узер вскрыл блок управления, вставил чип в пустое гнездо, сдвинул крохотный переключатель. — Теперь с молитвою надевай…

Ещё мгновение, и Джех превратился в тамуана. Причём, судя по алым щекам и надутому, как пузырь, горлу, явно влюблённого. Небетхет захлопала в ладоши, Исет покраснела, а Зетх отчаянно расхохотался. Узер давно уже не слышал, чтобы он вот так веселился. Большей частью брата снедали какие-то невесёлые думы — как нынче с утра, когда прибыли репты…

Однако самый главный сегодняшний сюрприз приготовил обществу Хра. Приготовил и, скажем прямо, вручил среди массивных, воздвигнутых на века, вырубленных в камне зарослей лотоса. Едва Узер и компания вошли в храмовый двор, как услышали удары по живому, хрипы, стоны, охи, возбуждённый гул, доносившийся из гипостильного зала.

Единственный внятный, зловеще спокойный голос принадлежал герою империи, бесстрашному воину с фронтовым прозвищем Амон.

— Я вам покажу беспредел! Я вам покажу, твари, как устав нарушать! Я вас научу врагов от мирного населения отличать…

Слова разделялись вескими паузами, и каждую расцвечивали жутковатые шлепки, захлебывающиеся рвотные спазмы. В зале кого-то избивали, причём очень умело.

Как выяснилось, страдать нынче выпало Индифу, Бабаи и Апопу. Они ещё силились защищаться, но против Хра выглядели троицей мышей, угодивших в лапы матёрого кота, причём Хра явно сдерживался, не желая комкать воспитательного процесса. Демиб, Джесертеп и Мага валялись на полу без движения. Ребята Хра стояли тут же, у колонн, но в дело не вмешивались, видимо из уважения к командиру, которому для вразумления шестерых негодяев уж точно не требовалось подмоги.

Ощутив присутствие посторонних, Хра тремя ударами поставил точку, огорчённо сплюнул и упёрся тяжёлым взглядом в Зетха:

— А ну иди сюда, парень. Надо с тобой поговорить… — Могучей ручищей взял за плечо и встряхнул, и Узеру бросилось в глаза, что он даже не запыхался. А Хра громко, то ли с ненавистью, то ли с горечью, проговорил: — Мне, парень, в общем-то, безразлично, что я как бы в подчинении у тебя. Я даже не посмотрю, что ты сын Геба. За такое у нас в части головы отрывали… — С его кулака на рукав подтекала красная слизь. — Вы что же это творите? Так себя и на оккупированных планетах вести грех, а уж здесь-то! Они вам — и кров, и стол, и вообще всё, что угодно, а вы им кишки вон… Ну, с этих взятки гладки. — Он кивнул в сторону бесчувственных тел. — Их, которые из безопасности и правопорядка, у нас за людей уже не считали. Вон тот, к примеру, на Сагее в заградотряде сидел, пока мы… Но ты-то, парень!.. — снова тряхнул он Зетха. — Ты же полководцу Гебу родная кровь!.. Видел бы старик, небось руки бы на себя наложил… Только перед этим ещё тебя расстрелял… Что молчишь? Да не бойся, я об тебя кулаков марать не стану…

В его голосе не было злобы, только горечь и недоумение.

Ну а Зетх… Зетх вдруг улыбнулся. И, как показалось Узеру, в улыбке брата сквозило неподдельное облегчение.

— Уважаемый Хра, вы совершенно правы, — сказал Зетх. — Нам нужно поговорить. Очень нужно. Основательно и о многом.

Узер готов был поспорить на что угодно — в это мгновение его брат думал о троице в непроглядно-чёрных плащах…

Сегодня Мозг решил накрыть завтрак на берегу тёплого моря, которое занимает половину планеты Круйд из системы красного гиганта Нуога. Стараниями корабельных синтезаторов совсем неподалёку от стола лизали белый бархатный песок ласковые пологие волны. Хотелось просто сидеть, слушать звук прибоя и смотреть на величественный рассвет, благодаря работе трансформаторов пространства поражавший какой-то первозданной необъятной красотой…

Когда из-за далёкого горизонта поднялось багровое светило, к столу начал собираться народ. Общий завтрак всех свободных от вахты Корректоров был неотъемлемой корабельной традицией уже много Оборотов. Как говорили жители всё того же Круйда, совместный завтрак примиряет даже врагов. На борту корабля врагов, естественно, не было, но экипаж состоял из личностей настолько неординарных и гордых, что какими-то мерами по единению пренебрегать было грех.

— Внимание и почтение!

Кто-то подал голос, все синхронно встали, подняли руки над головой в жесте приветствия.

— Командир!

— Всегда рядом с вами, — громко отозвался тот, чинно уселся на своё место и властно, правда несколько размашисто, махнул рукой. — Понимания и поддержки! Продолжайте.

Вот так — и никак иначе. Без дистанции и почтения к начальствующим боевой корабль очень быстро прекратит таковым быть. И все присутствующие это отлично понимали.

— Всем много-много добрых восходов. — Чинаппа, сменившаяся с вахты, последней заняла своё место и обвела глазами улыбающихся соседей. — Ну что, соратники, как у вас дела? Скучали без меня?

С соседями ей сегодня повезло. Справа сидел Охранитель Правого Борта мархан Броан, слева — Охранитель Левого Борта аркарейса Гарьят. Оба — воины, равных которым в Галактике было немного. Их расы выпестовались и окрепли в жестокой войне на истребление, так что цену жизни и смерти оба знали отлично. За спиной разжалованного гвардейца ещё и сидел, контролируя тыл, большущий марханский муркот. Цепко обхватив лапами большой контейнер, зверь со вкусом уплетал выданную синтезатором кровавую плоть. На корабле давно привыкли к тому, что жутковатые напарники практически не разлучались. Привыкнуть к внешности муркота было труднее. Громадный аспидно-чёрный с белым пятном, тянувшимся с горла на грудь, он принадлежал к редкой породе неукротимых, чьё название говорило само за себя. В родных лесах Броана эти коты считались самыми свирепыми и безжалостными убийцами, отвергавшими к тому же любой контакт с человеком.

— Ещё как скучали, сестрёнка, — сердечно улыбнулась Гарьят и вытащила из жерла синтезатора поднос со скворчащим контейнером. — Вот, попробуй. Желудок молодого бадрана, фаршированный его же мозгами. Так его моя прабабушка обычно готовила, когда совет племени собирали. Говорят, помогает важные решения принимать.

Внешность обманчива! Милое, очень женственное лицо, толстая коса, которую она то закидывала за спину, то перекладывала на грудь… Мыслимо ли предположить, что и сама Гарьят, и её праматери были умелыми и беспощадными воительницами, не просившими пощады в бою?.. Конечно, аркарейсы далеко не всегда приучали своих дочерей убивать едва ли не с колыбели. Когда-то и они верили, что девочки рождаются не для войны, а для тепла, любви и уюта. Но потом — много веков назад — на Аркару напали с Тёмной стороны. Репты разрушили города, истребили всех мужчин, в том числе ещё не рождённых, и гнусно посягнули на женщин. Однако те не сдались захватчикам, ушли в леса и горы и начали священную битву. А чтобы не угас род и подрастало новое воинство, аркарейсы постигли все тайны женского тела и выучились зачинать без мужей, побуждая себя к материнству изощрённым усилием духа и воспроизводя себя — как велит в этом случае закон естества — исключительно в дочерях. И было так сотни и сотни лет. Женщины, ставшие изгоями в собственном доме, оторванные от высоких технологий и временами почти истребляемые, так и не уступили врагам. Репты относились к ним как к докучливой, но в целом не опасной помехе, которую и надо бы вывести уже вовсе под корень, но всё недосуг. Однако потом горстка неистовых смертниц захватила пункт дальней связи и успела бросить в космос отчаянный призыв, и первыми, кто бросился им на помощь, были марханы. Вскоре после этого рептов на Аркаре не стало, а женщины начали вспоминать, что такое мужская любовь и естественное зачатие. Потрясённые героизмом защитниц планеты, марханы заключили с ними равноправный союз, и впервые за много веков на Аркаре начали рождаться мальчишки. Но вековые традиции так просто не умирают; постоянные пары между воителями и воительницами образовывались исключительно редко. Обычно девочка оставалась с матерью, а мальчика забирал отец.