litbaza книги онлайнРоманыОстановка в Венеции - Кэтрин Уокер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 73
Перейти на страницу:

— И что это значит? — спросила Люси.

— Это изречение есть на оттиске, где Гафури читает лекцию по музыке своим ученикам, — пояснил Маттео. — «Harmonia est discordia concors». Гармония — это примирение непримиримого. Что-то про музыкальные интервалы.

— То есть музыкантам его книга была знакома? — уточнила Люси.

— Да, трактат пользовался популярностью. Джорджоне разбирался в геометрии, это видно по его картинам, по его композиционным нововведениям, — продолжал Рональд. — Геометрия в неоплатонизме тоже была тесно связана с музыкой — совершенные числа, системы пропорций. Неоплатоников завораживала идея космического единства, безупречного и постижимого до какой-то степени.

— А почему изречение на надгробном камне? Это ведь надгробие? — с недоумением спросила Лидия. — Предполагается, что это могила музыканта? Или это просто так, девиз?

— Нет, тут скорее не только музыкальный смысл, — высказалась я. — Это психологический подтекст: мудрость — это умение увязывать противоположности, две истины могут сосуществовать. А может, имеется в виду, что из-за людского вмешательства стройный порядок вселенной рушится.

— Тонко подмечено, — согласилась Лидия. — Нел права, надо читать свиток, он может пролить какой-то свет.

— Мы бросим все силы на его расчистку, — ответил Маттео. — Пока мы им не особенно занимались, расчищали остальное.

— Похоже, я слишком заостряю на этом внимание, и, может, это лишь плод моего воображения, но Маттео и Нел надо мной не смеялись… — Люси снова раскрыла свой альбом с репродукциями на странице с «Портретом Лауры». — Рональд, Лидия, вы не видите сходства? Я уверена, что вижу.

Наша парочка склонилась над портретом, как и мы, начала бегать глазами с альбома на фреску, потом они переглянулись и, кажется, пришли к единодушному выводу.

— Да, — ответила за двоих Лидия. — Сходство имеется. Лицо изменилось, но узнаваемо.

— Я так и думала! — воскликнула Люси.

— Это Лаура? — спросил Рональд у Маттео.

— Нет, так невозможно! — не выдержал Маттео. — У нас столько недопроверенного, и все сводится к одному выводу, который мы никак не нащупаем. Если Лаура — это Клара, если Джорджоне умер в этом доме, если ларец и письма принадлежат ему, если они с Кларой любили друг друга, если она действительно сестра Винченцо Катены — очень похоже на то, — что из всего этого следует? И какое отношение эти зацепки имеют к фреске в безвестном здании благородного монастыря? Мы ведь считаем, что ларец расписывал он, так?

— Я готов побиться об заклад, — подтвердил Рональд.

— А мы не пробовали перечитать его письма? Свежим взглядом, после того, что удалось выяснить? — спросила Лидия. — Завтра, надеюсь, получим перевод дневника.

— Таддеа говорит, — изложила я, — что Клара была влюблена в Z — красивого, обаятельного и умнейшего, по ее собственным словам, да еще и музыканта. Она, как считает Таддеа, вся во власти чувств и в какой-то момент настолько забывает об осторожности, что попадает в беду. Еще она упоминает помолвку, но о женитьбе речи нет. Может, Клара питала неоправданные надежды, а может, просто что-то сорвалось. Известно, что оба умерли тут и что на свет был рожден ребенок.

— Похоже на старинную балладу, — отозвалась Лидия. — Что-то ирландское… Любовь, трагедия, и не поймешь, что на самом деле происходит.

— Патер[33]пишет, что Джорджоне обладал непревзойденным даром сочинять стихи, «которые льются сами, без пространных подробностей». — Рональд слегка запнулся на «пространных». — Возможно, и здесь что-то подобное, он снова от нас ускользает.

Восхищает в Рональде это умение не пасовать перед строптивыми согласными.

— Нет, мне так не кажется, — возразила Люси. — Мы обязательно разберемся. Клара не собирается от нас ускользать, она все расскажет. И Таддеа тоже, а может, монахини в своих записках. Они очень хотят поведать свою историю миру. Они, как сказала Лидия, самые настоящие историки, не пустоголовые мечтательницы, запутавшиеся в небесных абстракциях. Ребенок уж точно не был абстракцией — что с ним сталось? Или с ней? И Джорджоне был живым человеком, из плоти и крови, раз он здесь умер.

Она поднялась, прижимая к себе альбом, и повела нас обедать. Лео следовал за ней по пятам.

Примирить непримиримое. Согласие несогласных? Два сапога не пара? Я вспоминала, кто еще об этом говорил и в каком ключе. Вот с гармонией куда легче. Я же играла Порцию — как там в «Венецианском купце»?

Как сладко дремлет лунный свет на горке! Дай сядем здесь, — пусть музыки звучанье Нам слух ласкает; тишине и ночи Подходит звук гармонии сладчайший. Сядь, Джессика. Взгляни, как небосвод Весь выложен кружками золотыми[34].

Прелестно. И снова, кажется, неоплатонизм. Эйфория ранней стадии влюбленности. «Параллельные фантазии», — как насмешливо говорил Энтони. С одной стороны, он был прав, а с другой, как ни странно, именно эта стадия его интересовала сильнее всего: соблазнение, завоевание, самый первый сладостный поцелуй… А примирение непримиримого — это уже акт второй, попытка выстроить гармонию из бытовых разочаровывающих мелочей, которые разрушают фантазию. Нестыковки, послевкусие. Может быть, в том, чтобы с самого начала обойтись без розовых очков, тоже есть своя прелесть. Я не знаю. Будущность. Это туда направляется Клара? Сама, без провожатых? Это он похоронен на вершине холма? Но у нее такое одухотворенное лицо… Вряд ли ее обидел мужчина, скорее, злодейкой оказалась судьба. Она все-таки выбрала карту Фортеццы, Башни, силы, а не Повешенного — эту карту я помнила, и, кажется, она несчастливая. Явно несчастливая, судя по названию.

Я лежала на кровати, не закрывая окно, через которое лилась ночная прохлада. Мы чудесно поужинали в нашей теплой компании. Не припомню, когда в последний раз я чувствовала себя такой счастливой — если не считать влюбленности. Или уже пора считать влюбленность?

Меня вдруг словно подбросило. «Выбрала»? «Выбрала карту Башни»? В каком смысле? Я, получается, все это время думаю, что фреску написала Клара? Сама спросила, сама себе же и отвечу — кто еще мне ответит? Как там Рональд сказал — «наблюдательный и одаренный ученик»? Мамочки, а все эти мимолетные упоминания о ее работе? Над чем она работала? Z восхищался ее даром. В чем ее дар? Мессир Как-его-там назвал ее бриллиантом, а Винченцо сказал, что они там все бриллианты. А он был художником. Она тоже художница! Конечно, она художница! Клара! Ты! Боже мой, кто-то — Таддеа, кто же еще — сохранил твои кисти — кисти и локон твоего ребенка. Или это ты? Дожила до того времени, когда ребенка у тебя забрали? Нет, вряд ли. Наверное, это раньше, когда ты еще надеялась, что сможешь выжить и унести с собой его частицу — частицу вашего общего ребенка. Это туда ты смотришь, за пределы Аркадии?

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 73
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?