Какое- то время я сидел, стараясь не заплакать, цепляясь замысль, которая каким-то образом доставляла мне удовольствие: я тоже нравлюсьЛаси. Bay!

Позже я покормил Корнелиуса и подготовил себя к долгойбессонной ночи в муках оптимальной вирулентности. Достал напичканную спорамизубную щетку и все книги Ночного Дозора, которые прежде убрал; в общем, вернулквартиру к тому виду, который она имела до появления Ласи. Даже опрыскалкушетку средством для чистки окон, пытаясь забить ее запах.

Но прежде чем лечь спать, я взглянул на сложенный листок,который она оставила. Номер сотового телефона. Значит, когда ее дом очистят, ямогу позвонить ей и сказать, чтобы она возвращалась? Или когда куплю ей новыйдуршлаг? Или это приглашение к дружбе, которая все равно обернетсяразочарованием?

Я улегся на футон, чувствуя успокаивающую тяжестьчетырнадцати фунтов Корнелиуса на груди и смакуя в уме эти и другие вопросы,которые, я знал, будут плясать за закрытыми веками на протяжении следующихвосьми часов. Постойте, я сказал «восьми часов»? Я имел в виду — четырехсот лет.

А вы знаете, что можно умереть от укуса комара?

Каждый год около двух миллионов человек уходят из жизни поэтой причине — виной тому паразит под названием плазмодий. Вот как этопроисходит.

После укуса инфицированного комара плазмодий проникает вкровеносную систему и перемещается по телу, пока не оказывается в печени, гдезадерживается примерно на неделю. За это время он претерпевает изменения — какгусеница превратившаяся в бабочку.

Я сказал «в бабочку»? В данном случае это больше похоже намикроскопический танк. Плазмодий отращивает «гусеницы», чтобы ползать постенкам кровеносных сосудов, а в голове что-то вроде ракетной пусковойустановки, которая помогает ему буквально прорываться в красные кровяныеклетки.

Внутри ее плазмодий оказывается недоступен для иммуннойсистемы и, следовательно, в безопасности. Однако на этом он не успокаивается.Пожирая внутренность клетки, он создает из них шестнадцать копий себя самого.Они прогрызают себе путь дальше, нападают на все новые и новые кровяные клеткии в каждой из них создают еще по шестнадцати копий…

Нетрудно догадаться, что это создает проблему. Проблему подназванием «малярия».

Вспомним, как протекает малярия. По мере того как плазмодийпожирает клетки, вы ощущаете то озноб, то высокую температуру, котораяподскакивает раз в несколько дней. Печень и селезенка увеличены, моча темная отпогибших кровяных клеток.

Дальше — больше. Задача кровяных клеток разносить по телукислород, но, как только они превращаются в фабрики по размножению плазмодия,кислород перестает поступать. Кожа желтеет, начинается бред. Если малярию нелечить, человек в конце концов впадает в кому и умирает.

Но почему плазмодий такой зловредный? Зачем паразиту убиватьвас, ведь это означает, что он и сам умрет? Это как-то не согласуется с закономоптимальной вирулентности.

Штука вот в чем; малярия не передается от человека кчеловеку, потому что в массе своей люди не кусаются. Поэтому, чтобыинфицировать других людей, плазмодию необходимо вернуться в комара.

Это сложнее, чем кажется на первый взгляд, потому что, кусаявас, комар высасывает крошечную, размером с него самого, капельку крови. Однакоплазмодий не знает, какую именно капельку комар высосет, поэтому ему приходитсяоккупировать всю кровеносную систему, даже если в итоге это убьет вас.

В данном конкретном случае оптимальная вирулентностьозначает тотальное господство.

Однако некоторая утонченность все же плазмодию присуща.Иногда он делает перерыв в своем смертоносном наступлении.

Почему? Потому что если в одном месте в одно и то же времямалярией заболеет слишком много людей, она может убить их всех. Для плазмодияэто неприемлемо — чтобы продолжать размножаться, ему необходимы люди. Поэтомувремя от времени он делает передышку. Фактически штамм может слоняться внутричеловека в течение тридцати лет и только потом сделает решающий ход.

Вам кажется, что вы в полном порядке, но он тут как тут,притаился в печени и ждет подходящего момента, чтобы выпустить на волю своимашины уничтожения.

Хитроумно, правда?

Проснулся я в мерзком настроении и полной готовностинадраить кое-кому задницу. Начал я с Чипа из архива.

— Привет, Малыш.

— Прежде всего, не смей называть меня Малыш!

— Черт побери, Кэл! — В больших карих глазах Чипапоявилось выражение обиды. — Что с тобой? Мало спал?

— Совсем не спал. Мне не давало уснуть кое-что,связанное с Морганой Райдер, живущей на расстоянии всего полумили.

Он удивленно заморгал.

— Что ты имеешь в виду?

Я вздохнул и уселся в кресло для посетителей. По дороге сюдая придумывал эту драматическую фразу, а теперь Чип уставился на меня с такимвидом, словно я говорю на средневековом голландском.

— Ладно, Чип. Слушай внимательно. Я нашел МоргануРайдер, свою предшественницу, которую вы так безуспешно разыскивали до сих пор.Через телефонный справочник!

— Ух ты! Ну не смотри на меня так.

— Нет, Чип, я буду смотреть на тебя так. Это архив, нетак ли? И у вас тут есть телефонный справочник, верно?

— Конечно, но…

— Вы пудрили мне мозги, да?

Он вскинул руки.

— Никто не пудрил тебе мозги, Кэл, — Он наклонилсявперед и немного понизил голос- По крайней мере, никто из архива. За это яручаюсь.

Следующее саркастическое замечание застряло у меня в горле.Прошло какое-то время, прежде чем я врубился.

— Что ты имеешь в виду, говоря «никто из архива»?

Он оглянулся через плечо.

— Никто из архива не пудрил тебе мозги.

Над головой заскрипел вентилятор.

— Кто? — прошептал я.

Чип сделал глубокий вдох и жестом показал, чтобы япридвинулся еще ближе.

— Все, что я могу тебе сказать, — дело забрали унас наверх.

— Наверх, это уж точно.

— Передали на более высокий уровень. После того как тывыяснил ее фамилию, нам велели отслеживать трех других пропавших людей, ноМоргану Райдер оставить в покое. Сказали, тут требуется особый подход.

Меня пробрала дрожь.

— Из офиса Мэра?

Чип не ответил ничего, но этим сказал мне все.

— М-м-м… Такое часто случается?

Чип не слишком убедительно пожал плечами.