этой шлюхе, значит, он не заслуживает ни моего времени, ни моих слез. Такого уровня неуважения я не потерплю, да и хрен с ним.

Когда моя рука обхватывает ручку двери в ванную, она распахивается, заставляя меня отпрыгнуть на пути человека, который проходит через нее. Мы сталкиваемся, и его удар отбрасывает меня на пару шагов назад.

Его рука обхватывает меня за талию и удерживает, чтобы я не упала на пол. Рука холодна на моей коже, это не то прикосновение, которого я жажду, хотя он держит меня так же, как Роуг совсем недавно.

— Блять, извини. Ты в порядке? — Я смотрю в обеспокоенные глаза Джереми. Они открытые и милые, но абсолютно ничего не делают со мной, потому что, очевидно, у меня с головой не все в порядке. Если меня не хватают, не контролируют и не заставляют подчиняться, я не возбуждаюсь.

— Я в порядке, это моя вина. Я была на твоем пути. — отвечаю я рассеянно. Он все еще держит меня, прижимая ближе, чем нужно, теперь, когда мы оба обрели равновесие.

— Я знаю, как ты можешь загладить свою вину. — Он говорит, одаривая меня заманчивой улыбкой. — Как насчет того, чтобы выйти из…

В тот же момент грубая рука хватает меня за руку и прижимает к твердому телу, кулак проносится над моим плечом и бьет по челюсти Джереми, отправляя его на пол.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, чьи руки на мне, потому что одного прикосновения достаточно, чтобы пламя желания пронеслось по моему телу, а в низу живота разлилось тепло.

Есть только один человек, на которого мое тело реагирует таким образом.

20

Роуг отпускает меня, как только я вырываюсь из рук Джереми, и подходит к лежащему на полу парню.

Тело Роуга дрожит от ярости, когда он нависает над ним. Его поза — властная и оскорбительная, не слишком тонкое напоминание о том, кто из них двоих обладает властью. Наклонившись над ним, он вцепился в воротник Джереми и, надавливая, нанес ему еще один удар.

С ужасающим звуком лицо Джереми откидывается в сторону.

— Роуг! — кричу я. Он не слышит или не хочет слышать меня.

Его кулак обрушивается в третий раз, звук ударов костяшек по кости становится ужасающим. Он полностью потерял контроль над собой, ярость разъедает остальные эмоции и берет верх. Я боюсь, что он действительно собирается причинить ему боль.

— Прекрати!

Он хватает Джереми за лацканы пиджака и рывком поднимает его так, что он оказывается в нескольких дюймах от его лица.

— Если ты еще хоть раз прикоснешься к ней, — он делает паузу, и с его губ срывается пугающий смех, пробирающий меня до костей. — Я сдеру с тебя кожу живьем. И я позабочусь о том, чтобы ты был в сознании все время, пока я буду это делать.

Джереми судорожно кивает.

— Прости меня. — Роуг снова бьет его.

— Роуг, остановись! — кричу я. — Пожалуйста, ты делаешь ему больно.

Это привлекает его внимание.

Он откидывает голову в сторону, бросая на меня убийственный взгляд, его зрачки полностью расширены. Он по-прежнему держит Джереми за лацканы, тот лежит неподвижно, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания.

— Я очень хочу причинить ему боль, Беллами. Я даже могу убить его за то, что он положил на тебя руки.

— Я не твоя, Роуг. Он может прикасаться ко мне, если я этого захочу.

— Может? — Роуг спрашивает со смертельным спокойствием, вопрос кажется невинным на первый взгляд. Но я слышу смертельный подтекст. Он опускает Джереми на землю и поворачивается ко мне, его опасное внимание теперь полностью приковано ко мне.

Как будто я только что свистнула, чтобы зверь отошел от моего друга, а теперь он собирается броситься на меня.

— Уходи.

Я делаю шаг назад, желая только одного — убежать, но тут его голос снова прерывается.

— Не ты. — Он бросает злобный взгляд в сторону Джереми. — Уходи, пока я не передумал.

Джереми не нужно повторять, он вскакивает на ноги и выбегает на улицу. Кровь капает из пореза на его лице и падает к моим ногам. Мой взгляд устремлен на него.

— Повтори, что ты сказала.

Я медленно поднимаю на него глаза. Я нахожусь наедине со смертельно опасным хищником в темном коридоре.

— Ты меня слышал.

Он делает хищные шаги ко мне, его тело напряжено до предела. Его мускулы проступают под рубашкой, когда он скрещивает руки, изображая напускную беззаботность.

— Я хочу, чтобы ты повторила это еще раз.

Я знаю, что он считает себя моим хозяином, что на эти несколько недель он мой господин и повелитель и что моя жизнь станет намного легче, если я буду говорить те слова, которые он хочет услышать, а не те, которые я на самом деле сказала. Но все, что я вижу, — это наманикюренные пальцы на его груди, рука на руке, плаксивый голос в ухе.

Он позволил ему прикоснуться к ней.

Если он не мой, то я точно не его.

— Я сказала, — смотрю на него с таким вызовом, на какой только способна, — я не твоя.

Я едва успела произнести эти слова, как он толкнул меня лицом в стену коридора. Я вскрикиваю, удивленная тем, что он так легко справляется со мной.

Его тело прижалось к моему, удерживая меня в плену. Он пыхтит, его вздымающаяся грудь еще плотнее прижимает меня к стене с каждым гневным вдохом.

— Я пытался быть хорошим парнем. — Он рычит, его бешеные вдохи ударяются о стену в моем горле. Он сжимает в кулак мои волосы и откидывает мою голову в сторону.

Он плюет на меня.

Его большой палец безжалостно втирается в мою шею взад-вперед, пока он не стирает весь макияж. Я не вижу синяков, но краем глаза вижу лицо Роуга, который смотрит на них. Его глаза голодны,