спустя долгие годы муштры, запугивания и мошенничества с обеих сторон в итоге вышел в "свободные от флагов люди". И пусть он перестал быть и цыганом, и предсказателем, его неприятие ограничений и мнимой принадлежности к какому-либо народу по рождению остались и с ними, а это значит, что никогда и не был предателем родины, раз родина для него не существует.

Всё это, только в более резких выражениях, Гектор рассказал Бесник, когда они уходили из игорного дома по песчаной дороге, не только закрыв долг, но и обобрав всех до нитки, из милосердия оставив горемыкам "излишек".

— Ну а твою историю я знаю, — ухмыльнулся Шестёрка. — Дочь моряка, сама пошла в морячки по зову моря, но романтика обернулась вечной грызнёй между набитыми золотом, как дерьмом, толстожопами и ёбнутыми зверюгами в масках людей, и этот адовый пиздоворот никогда не заканчивается, кто бы не победил и сколько бы жизней не было вложено. И после всей этой уёбищной жизни ты всё ещё думаешь, что господь не покинул нас?

Бесник вздохнула и сжала рукой крест.

— Наверное, это испытание на умение взрастить и сохранить в себе то, что не зло…

— Хуйня это всё, — махнул рукой Шестёрка. — Всему виной человечья манера кучковаться, как мухи на навозе, лишь бы в чём-то и с кем-то. Всему виной эти флаги. Я признаю лишь одно знамя — чёрное! На нём можно изобразить всё что угодно и оно будет значить всё одно и то же: вам пиздец.

Некоторое время они шли молча.

— А ты не такой говнюк, каким казался, — неожиданно сказала девушка. — Прости за то, что была груба с тобой: я груба со всеми, кроме Легранов, но они очень страшные уёбки. Собственно, теперь уже я груба и с ними: назвала Кристину сукой.

Гектор фыркнул и похлопал её по плечу.

— Прощаю, старпом, но впредь не дерзи капитану!

Бесник коротко засмеялась и кивнула. После чего снова стала смотреть на дорогу, но вдруг почувствовала на щеке влажное тепло, от чего её тело прошибло как в сильной лихорадке.

— Ты что творишь, уё… капитан?! — отшатнулась она.

Гектор уставился на неё с невинным видом.

— Раз уж я танцевал с тобой, имею я же право на поцелуй?

Бесник задёргала плечами.

— Не знаю! Всё слишком сложно!

Шестёрка приобнял её и притянул к себе.

— Всё просто: надо просто жить.

Ламарк, Йорек и сидевшая в плетёном кресле с чашкой чая в руке Кристина находились на широком балконе домика "старых знакомых" и смотрели, как вдали спускаются к фрегату две фигуры, держась рядом: высокая светлая и пониже тёмная.

Ламарку было гораздо лучше, он уже активно передвигался, но рука была на перевязи.

— Какая боль, да? — Кристина отхлебнула из чашки. — Вы вели себя так благородно по отношению к католичке, что она в итоге предпочла себе пирата. Не осуждаю: говорят, что он успел переспать с Энн Бонни до того, как она вышла замуж.

Йорек, на этого стоявший, облокотившись на перила, повернулся к ней.

— Здесь люди не думают, что говорят.

Кристина улыбнулась.

— Но вам же больно, да? Эта боль сильнее, чем пулевое ранение, потому что наши бездарные врачи такое лечить не умеют, поскольку они все мужчины, а девушки-врачеи не сильно желают покидать Авзонию. А всё остальное, конечно, тебе вылечит твой друг.

Ламарк, который сидел на стуле и пил чай, поперхнулся.

— Кристина, дочь Жаннет, — слегка нахмурился Йорек, — что вы хотите нам сказать? Приятно, что вы пригласили нас пожить, но за всё есть цена, а цену вы не сказали.

Кристина снова отхлебнула чай.

— Это помощь двум разбитым сердцам. — Тут она поставила чашку на столик, поднялась с кресла и встала между Йореком и Ламарком. Оба почувствовали, что от неё исходит пленяюще-вкусный аромат цветочных духов. — Но, если хотите, я могу намекнуть Джулии, как она ошиблась.

Ламарк вздрогнул.

— Джулия? Её имя Джулия?

Кристина захохотала и вдруг прижалась к нему. Лицо канонира едва не утонуло в её груди: она вновь была в платье с широким вырезом.

— Моё имя звучит куда более возбуждающе, не правда ли?

Тут брови Йорека взметнулись вверх.

— Вы хотите пойти на грех?

Кристина обернулась к нему и свободной рукой приобняла его за шею, заставив передвинуться поближе, так они образовали тройку. Ламарк уже начал нервно потеть, а Йорек пребывал в негодовании, но тоже ощущал внутри волнение. Всё-таки Кристина была как Бесник: её тоже хотелось увезти отсюда.

— Когда я увидела, что осталось от Санто-Доминго, то поняла, что мы все можем умереть так же быстро и мучительно, причём в очень короткое время. Это заставляет меня дрожать сладостно и с ужасом. Мы почти не знаем своего противника, кроме того, что и им движет такое же извращённое чувство, которое иногда овладевает мной. Если мы все умрём завтра, когда кровь хлынет через глаза, не всё ли равно, что будет с нами сегодня? И потом: вы ведь хотите отплатить вашей Бесник той же монетой? Всё-таки неприятно, когда женщины вертят вами как хотят, что сейчас и повторится.

Жюльен хотел постучать к сестре, но услышал однозначные звуки ещё издали и передумал, дохромал до балкона, сел на кресло и вздохнул. Его глодала тоска, и это было не из-за болезни.

Кристина за дверью в спальню издала долгий томный полувскрик-полувдох, и Жюльен понял, чего же ему хотелось: увидеть Табео. Точнее, не только увидеть, но и войти в него, чтобы потом немного придушить и эта тварь зашипела.

В конце концов ради него он убил такого милого юношу, к тому же наверняка истерзанного морской королевой, что теперь руки дрожали всякий раз, как он брал нож.

А ведь надо убить ещё и Шестёрку.

* * *

— Нет, мы его не нашли.

Бесник сидела на самом конце причала, свесив ноги в воду. Рядом с ней сидела Люмо.

— Но Чайник точно погиб, кто-то убил его прямо на корабле, У меня была возможность убить Мориса, но я видела, что стало с теми людьми. Если Артемида узнает, то у твоей девушки больше не будет союзников на суше.

Установление нормальных деловых отношений между Бесник и Люмо свершилось благодаря тому, что Бесник приносила русалке сушеходные вкусности. В Авзонии знают, через что лежит путь к сердцу. В Анакреоне тоже знали, и потому вынимали сердце, распоров живот.

— Сейчас Артемида находится с другой стороны острова на западе. Корабли, которые она потопила, были с красно-жёлтым знаменем. Вам нужно напасть с востока, — сообщила Люмо.

— Что Трихехо?

Люмо вздохнула.

— Размазались по