Теперь уже я отправил мысль Шандри:

— Я вернулся. И я Предводитель. Предводитель, мастер Указов. Если над этими дарсовыми ублюдками есть хоть один старый Указ или хоть один Указ Стражей, то они ничто передо мной, они сдохнут, дайте мне только десять вдохов на то, чтобы подчинить себе их Указы.

Он резко обернулся:

— Ты уверен?

Я на миг поджал губы и смирил гордыню:

— Ладно, пусть не десять вдохов, а сто, но я уже сейчас могу отправиться туда и заняться ими. Я уже убивал таким способом Предводителя. Сколько их должно оказаться с Указами Стражей, чтобы уравнять наши силы? Дайте мне время, и я смогу даже заставить их прямо здесь и сейчас предать Дизир и первыми ударить им в спину.

Шандри покачал головой:

— Мы праведный Орден и не опустимся до подобного, — предупреждая любые другие мои слова, он мягко сказал. — И тебе не стоит заниматься подобными вещами. Но кое в чём ты всё равно прав, если дело дойдёт до сражения насмерть, то ни в чём себя не ограничивай.

Ободряюще улыбнувшись, словно скопировав улыбку Рамоса, он кивнул мне, отвернулся и обратился к магистру:

— Учитель, я не успел вам сообщить, но вернулся мой ученик, Римило, тот самый. Он мастер Указов и уже стал Предводителем. Вы же помните, что я рассказывал вам про него? Все ублюдки в вашей ложе, над кем есть хоть один Указ, умрут, если решатся напасть на Орден. Сила за нами, учитель, как бы они сами ни считали. Давите, пусть они забирают город и дохнут в нём.

Я услышал ответ магистра:

— Твои ученики ведь вернулись, вернулся и твой Римило. Ты уверен, что не сумеют дизирцы?

— Можно позаботиться и об этом, если…

Я влез в их разговор, сам напрямую обратившись к магистру:

— Старший, разрешите сказать мне. Никто другой не сумеет повторить того, что сделал я. Конечно, после моего бегства дух города, может, стал менее безумным, но мне в это не верится.

Я сказал это и сам засомневался. Может, дарсов Изард, после того как отправил меня проверять какую-то его догадку и проходить какое-то там испытание и впрямь одумался? Поэтому поспешил подстраховаться.

— Но решать, конечно, только вам.

— Я понял тебя, юноша. Рад твоему возвращению.

— Спасибо, старший.

Пока мы переговаривались мыслеречью, Болайн лишь пытался пронзить магистра взглядом. Зато старейшины Гарой переглянулись и обратились к нему:

— Ты хочешь воспротивиться, магистр? Это решение клана Гарой. Неужели ты пойдёшь против нас? Может, нам стоит объявить об отмене турнира, а вместо этого назначить на завтра схватки за спорные территории?

Магистр усмехнулся:

— На полгода раньше обычного? Что же, сильные могут навязывать свою волю слабым. Может быть, вы хотите назначить нашей фракции схватки ежемесячно? Или запретить нашим торговцам ездить по дорогам Пояса? А может, и не только нашим? Может, вы хотите добавить пару новых налогов? — тон его вдруг резко изменился, и он рявкнул. — Не много ли вы на себя берёте, клан Гарой? Вроде всё это мелкие нарушения, но не забывайте, что и над вами есть сила, которую вы однажды можете разгневать, когда этих мелочей станет слишком много.

Болайн презрительно процедил:

— Да все и так слышали, что у вас со Стражами особые отношения, можешь грозить прямо…

Магистр оборвал его:

— Особые они потому что наши основатели пожертвовали своим Возвышением и жизнями, чтобы основать наше отделение, а мы не отступаем от заветов предков ни на шаг, мы — те, кто всеми силами помогает Империи бороться с Альянсом Тысячи Сект. За это нас и ценят Стражи Империи.

Но Болайн упрямо договорил. И произнёс совсем не то, что от него ожидали.

— Да только мало кто знает, что из всего вашего Ордена только ваше отделение и осталось. Вы и есть весь Орден. И никаких скидок вам больше не будет.

Ловер охнул:

— Ах он тварь, да как он смеет произносить такую гнусь?! Гархов ублюдок, я всё же сегодня заткну ему пасть.

Шандри же потерянно прошептал:

— Откуда он узнал?

Ловер подавился очередным проклятием, медленно обернулся к Шандри и переспросил:

— Что ты сказал, брат?

Шандри тяжело вздохнул.

Болайн на том конце Арены, в ложе высоких гостей ощерился:

— Или ты будешь отрицать?

Ловер здесь, рядом со мной снова потребовал ответа:

— Брат. Ответь.

Вдоху Шандри вторил вдох магистра, который устало спросил то же самое, что и он:

— Хотелось бы мне знать, откуда ты это знаешь, — а затем уронил тяжёлые слова. — Нет. Я не буду отрицать, просто потому, что не знаю этого. Да, мы филиал Ордена, но…

Я пропустил все его слова мимо ушей, лихорадочно вспоминая. Шандри говорил, что Страж объявил весть о том, что он теперь магистр всего Ордена его учителю. И только что сам называл магистра учителем. Значит, магистр знает об этом. Но ничего не может говорить потому, что над ним наверняка трёхцветный Указ Стража, точно такой же, какой был над самим Шандри. И он сейчас просто вынужден лгать, чтобы не попасть под действие Указа. Он, возможно, и так испытывает сейчас боль, только от одного упоминания о том, что Орден уничтожен.

Я вскинул голову, прожигая Болайна ненавидящим взглядом. Что-то мне подсказывает, что он подозревает о запрете. Иначе откуда бы такая гнусная ухмылка на его роже?

Ловер уже шептал:

— Брат…

Мне оставалось только скрипнуть зубами. Как не вовремя сказался снятый мной Указ. Будь он на месте, то Шандри бы не успел проговориться, боль наказания заставила бы его прикусить язык.

И что теперь ему…

Шандри пожал плечами:

— Брат, ты же слышал магистра, вот я тоже удивился, откуда он об этом узнал, сидя здесь, во Втором поясе.

Ловер выдохнул:

— Брат, не пугай меня так. Я уж на мгновение подумал, что ты ему поддакиваешь.

И снова Шандри напомнил мне, что обманывать и недоговаривать умею не только я:

— Ну ты уж лишку хватил, брат Ловер. Поддакивать этой твари, Болайну? Если такое случится, то пусть у меня кровь горлом пойдёт, чтобы слова застряли у меня в глотке.

Ловер довольно хмыкнул, успокоенный, но я заметил взгляд Ольмы. Он ясно говорил — она Шандри не поверила. Да и не только взгляд. Сжатые, даже подрагивающие губы, разливающаяся по лицу бледность.

Заметив, что я смотрю на