пара звонков от него и, Ник был уверен, что не пожарник и трудовик с извинениями откланялись. Только извинение явно недостаточно, уж Варшавский точно постарается сделать все, чтобы гнилая шайка лишилась своего насиженного места. И ни в одно приличное заведение они больше не устроятся, если вообще по статье не пойдут. Над этим он еще подумает, обязательно подумает.

Дождавшись звонка от Ветровой, Ник выдохнул и почувствовал себя еще более виноватым. Как-то так получалось, что своим появлением в ее жизни, он приносил ее неприятности. И сегодняшний инцидент не стал исключением.

— Все нормально, — наконец отозвалась Ветрова, все также не отрывая взгляда от довольного, как слон, сына.

— Ненормально, Ань, — покачал головой Ник. — Это ведь отчасти моя вина, я должен был это предвидеть.

Аня посмотрела на него, прищурилась, словно не понимая, о чем он вообще толкует. А Ник только вздохнул тяжело и посмотрел куда-то в сторону, вспоминая, как поехал прямиком к отцу после того, как попрощался с Ветровой.

В офисе мужчины не оказалось и Ник рванул в родительский дом. Ему даже говорить ничего не нужно было, достаточно было взглянуть в глаза, казалось бы, родного человека.

— Что ж вы за люди такие? — холодно произнес Ник. — Я ведь по-хорошему просил.

— Не понимаю, о чем ты, — из его отца вышел бы неплохой актер, как оказалось, а вот мать сегодня оплошала. Сидя в кресле и опустив глаза, женина теребила край кофты, не решаясь посмотреть на сына и сдавая себя и отца с потрохами.

— Все ты понимаешь. Ты зачем это сделал? А если бы кто-нибудь пострадал? Чья это была идея? Твоя? — гневно взглянув на мать, закончил Ник, и та практически вжала голову в плечи, так и не решившись поднять глаза, только губы поджала.

— Ник! — прогремел отец, словно это хоть сколько должно было тронуть Варшавского.

— Заканчивай спектакль. Мы не имеем к этому никакого отношения, — человек, который зачал Ника в очередной раз скривился. Как же не виноват. Никто не имел отношения, оно сгорело само по себе, почему бы и нет?

Вот только Ник не верил, ни единому слову не верил, четко осознавая, что его родители совсем не те люди, которым можно было бы доверять. Нет. Эти люди лишили его сына, хотя в том, что он не видел, как растет Андрей, виноват в большей степени все-таки он сам. Как бы там ни было, именно Варшавский принял решение уехать, именно он оборвал все связи и не стал никого слушать. А стоило бы. Стоило бы! Но совершенного не изменить и не переиначить.

Мать в привычной манере схватилась за сердце. Это начинало бесить.

—А давай я скорую вызову, чтоб уж наверняка проверить, тебе действительно плохо, или ты просто мастерски играешь на публику? — обращаясь к матери, Ник понимал, что теряет берега, переходит черту, но они первые переступили все мыслимые и немыслимые границы. Они первые начали творить непростительные вещи. Ник же стал заложников ситуации и не более.

Разумеется, женщина побледнела, закусывая губы в каком-то скорее шоковом состоянии. А затем прикрыла рот рукой, но даже сквозь ладонь было слышно:

—Как ты смеешь…Я тебя вырастила…

Начиналась старая песня, давить на больную мозоль можно до бесконечности, выдавливая из человека нужные эмоции. Ник это понимал, но распалялся только сильнее. с этим ничего нельзя было бы поделать уже. Вот такой он человек.

—С оравой нянек, мам. С оравой нянек. Вырастила, будешь теперь меня этим попрекать? Как это связано с тем, что ты и папа творили в своей жизни? КАК? Как вам спится по ночам, понимая, что вы могли стать причиной гибели людей? Как вообще засыпается? Спокойно? Совесть не грызет? А может чтобы грызла, ее для начала надо иметь? Как это я так не подумал что-то, конечно, — Ник хлопнул в ладоши и рассмеялся в лицо ошарашенной женщины. Она не ожидала, не ожидала услышать такое от сына, Ник и сам не ожидал, но это стало последней каплей.

Теперь Варшавский взорвался. Этот локомотив не остановить, если он набрал скорость и несется на всех порах вперед. Варшавские это понимали, но все равно в собственной манере пытались и тут повлиять на сына. Нет. Не выйдет.

А что до воспитания, сейчас, видя, как много времени Аня уделяла сыну с учетом ее загруженности, и вспоминая свою же мать, которая не работала, но при этом вечно была занята, он начал понимать простые вещи. Как грустно, что доходит истина так поздно. Но что поделать? Лучше поздно, чем никогда.

—Немедленно попроси прощения у матери, иначе…— грубый бас раскатами грома раздался в доме. Только это больше не пугало. Возможно, прошлого Ника и заставило бы слушаться, но настоящий Ник вырос тем, кем вырос, и даже отец своим приказным тоном не заставил бы

—Иначе что, пап? Лишишь меня карманных денег? Что? Может и меня попытаешься убрать, как надоедливое нечто?

—Заткнись, подлец!

Мать взвизгнула, подлетела к сыну и залепила ему пощечину. Это подействовало отрезвляюще для всех. И для Ника в том числе. Но после этого прозвучала абсолютно спокойная речь голосом без эмоций. Варшавский просто разложил все по полочкам:

—Естественно, подлецом являюсь я, а не человек, который пошел на преступление. Что-то мне подсказывает, не впервые в своей жизни. Вы знаете, у меня тут вопрос имеется: а на что еще вы способны? На убийство? Или это сильно крупно? Вы мне скажите, чтобы я в курсе был, а то вдруг самого факта наличия родства между нами теперь хватать не будет, вдруг я что совершу такое ужасное, а меня потом в четырех пакетах найдут. А что? Вполне реальная перспектива с такими-то родителями!

Отец покраснел, мать и вовсе стала оттенком со стенку, к которой прислонилась. Да, тяжело разбиваться с высоты собственных надежд. А хотя, Ник уже ни на что не рассчитывал, когда дело касалось его родителей, он давно уже все понял. Обидно как сыну, не более.

Для себя он сделал нужные выводы, смело шагая вперед с надеждой, что он никогда е станет похожим на своих родных. Никогда он не причинит вреда сыну, даже пытаясь все делать во благо.

—Значит так, это последний раз, когда я прошу по-хорошему, просто потому что вы, по глупому стечению обстоятельств, мои родители. Забудьте о