– Посмотри мне в глаза.

– Я смотрю.

– Нет, не смотришь.

– Зачем тебе это надо?

– По-другому я не понимаю.

– Чего ты не понимаешь, Троепольский?

– Ничего. Посмотри сейчас же.

Она подняла глаза примерно до уровня его носа и уставиласьпристально.

Беда просто.

Троепольский опять поцеловал ее – от злости и страха.

И поцелуй вдруг оказался слишком серьезным и тяжелым, какмельничный жернов на шее, и потянул Арсения вниз, в темное, глубокое, опасное.Он тяжело задышал, ему стало наплевать на то, что она так и не посмотрела ему вглаза, и на то, что ничего нельзя, и все это “просто так”. Он переместился поковру, приналег на нее и прижал к себе – горячими растопыренными ладонями. Онас готовностью прижалась и даже схватила его за свитер, и он вдруг испугался,что упадет.

Потом она забралась руками ему под свитер, и он испугался,что у него мокрая спина, и ей будет противно.

Потом она потрогала его щеку, и он испугался, что ещечуть-чуть – считаю до трех! – и остановиться уже не сможет.

Потом он еще чего-то испугался и еще, и все это не имелоникакого значения – свет в голове медленно мерк, как в зрительном зале послетретьего звонка, и уши словно забило ватой, и стоять на коленях было оченьнеудобно, и вообще он сто лет не целовался “просто так”. Кажется, с девятогокласса, но тогда все было по-другому.

На столе запищал селектор, и еще где-то зазвонил телефон, иих отшатнуло друг от друга, как взрывной волной.

Полина проворно перекатилась на четвереньки, вскочила, иТроепольский вылез из-под стола. Ноги затекли, стоять было очень неудобно, ивообще жить не хотелось.

– Да, – сказала Полина в свой телефон, откинула волосы ипокосилась на него.

– Да, – сказал он, нажав на селекторе кнопку.

– Соединяю, – провозгласила из селектора Шарон.

– С кем?

– Со Светловой. Вы ж просили.

– Алло, – повторила Полька как бы с двух сторон – ему в ухов телефоне и возле дивана наяву.

– Это я тебе звоню, – с силой сказал Троепольский, и онапосмотрела на него с изумлением, – вернее, не я, а моя секретарша.

– Зачем ты мне звонишь?

– Тебя не было, а мне нужно было с тобой поговорить.

– Может, мне выйти? А то как-то странно разговаривать стобой по телефону, когда я тут стою.

Троепольский подошел, выдернул у нее трубку и нажал краснуюкнопку.

– Просто она идиотка, эта ваша Шарон. Я тебе сто разговорил.

– Она не идиотка. Ты ее пугаешь, и она все время путается.

Нужно было спросить ее про договор, сказать про то, что онзнает, что она была у Феди, про все, что измучило его, и он сказал бы, вот-вот,еще секунда, он даже губы сложил, чтобы сказать, но она не дала ему.

Зачем-то она потрогала его руку и еще щеку и спросилафальшивым бодрым тоном:

– Ну что? Может, я пойду поработаю? И он не смог.

– Мне надо в какой-то чертов Гидропроект, – сказал он резко,– может, ты меня отвезешь? Или дай мне машину.

– А где твой водитель?

– Не знаю.

Водитель в их конторе имел обыкновение болеть недели по три.Уволить его собиралась еще Варвара Лаптева, а потом сам Троепольский, когдаВарвара отвлеклась на рождение ребенка, а потом все о нем забыли.

– Я тебя повезу, а ты мне выволочку устроишь, что я не наработе, да?

– Да, – согласился Троепольский.

– Тогда поехали.

В ее маленькой машинке ему было тесно, и, кряхтя, он кое-какзасунул себя на водительское место.

– Так ты сам себя повезешь?! – Да.

– Тогда зачем тебе я?!

– Поехали, – рявкнул он, – садись! Полина проворновтиснулась рядом.

– Что это, черт побери, за аппарат машинного доения?! Почемуты себе нормальную тачку не купишь?

Собака Гуччи сидела у нее на коленях, очень близко отТроепольского, и смотрела на него укоризненно. Прическа негодующе подрагивала.

– Мне нравится моя машина.

– Как она может тебе нравиться, когда в нее невозможновлезть?!

– Зато ей надо мало места для парковки и мало бензина.

– У нас что, в стране бензина не хватает?!

– Троепольский, что ты орешь?

– Я не ору. Я не понимаю, как можно ездить на таком дерьме?!

– Если тебе не нравится, купи свое, отдельное дерьмо.

– И куплю.

– И купи.

– Куплю. Я только не знаю, где их продают. – Кого?!

– Машины!

– Да везде, – осторожно сказала Полина, сбоку рассматриваяего. Он так бесился, что было совершенно понятно, что дело тут вовсе не вмашине. – Все взрослые мальчики покупают машины в компании “Муса-моторс”, кпримеру. Говорят, очень замечательное место.

– И где оно, это замечательное место?

– Где-то на Хорошевском шоссе. Надо съехать в сторонуМагистральных и ехать по указателям.

– Ты покупала машину там?

– Сизов покупал там машину.

Троепольский замолчал и молчал довольно долго, почти досамого Гидропроекта, а потом сказал злобно:

– Значит, поедем и купим.

– Прямо сейчас?!

– После того, как я поговорю с Зоей Ярцевой.

– А кто это, Троепольский?

– Федина подруга, телефон которой ты нашла в распечатке. Оназдесь работает.

Полина вытянула шею и посмотрела, где именно. Огромноездание, как ледокол, рассекающее два безостановочных автомобильных потока,высилось на крохотном асфальтовом пятачке. Когда-то эта архитектура горделивоназывалась “из стекла и бетона”. Стекла были грязными, а бетон серым и кое-гдеголубым, как дамские подштанники семидесятых.

– А ты знаешь… где именно она работает? Или мы будем бегатьпо этажам.

– На двадцатом. Вылезай.

Полина вылезла и поплелась за ним на высокое крылечко, накотором толпились и курили какие-то подозрительные типы. В вестибюлевыяснилось, что типы все, как один, стоят в очереди к окошечку с надписью“Железнодорожные билеты” и время от времени выходят покурить.