Гарри Фритч вскочил на ноги, торопясь прийти ей на помощь.

– Ваша честь, – заявил он, – я протестую! Я терпеливовоздерживался от протестов, пока вопросы защиты сводились к обсуждению молодойженщины, которая подвозила миссис Лавину, забрав ее с места преступления. Пустьзащита задает любые вопросы о мисс Кейлор, о том, был ли у нее двойник или ещекто-то, но теперь, когда речь заходит уже о выяснении подробностей личной жизнивсех восемнадцати «хозяек», я вынужден заявить протест. Мы и за полгода неуправимся, если станем так распыляться.

– Протест принимается, – буркнул судья Иган. – Суд проситзащиту ограничить круг вопросов личностью одной особы, которая, по словамсвидетельницы, увезла ее с места происшествия.

– И у которой одолжила портсигар, – добавил Мейсон.

– Суд не возражает, – согласился Иган.

– Ваша честь, тот факт, что портсигар был одолжен, на мойвзгляд, является крайне важным и…

– Мистер Мейсон, относительно вопросов, касающихсянепосредственно мисс Кейлор, вас никто ни в чем не ограничивает. Продолжайтеперекрестный допрос свидетельницы.

– Скажите, миссис Лавина, в вечер ограбления вы одалживалисеребряный портсигар у мисс Кейлор?

– Я… точно не могу сказать.

– Другими словами, когда вы покупали пачку «Лаки страйк», ввашей сумочке мог находиться пустой портсигар?

– Ну… если бы он не был пустым, то вряд ли я стала быпокупать новую пачку, правда?

– Я задал вам вопрос.

– Гм… возможно, и так.

– Так все же: да или нет?

– Скорее нет, чем да.

– Но ведь если у вас действительно был при себе пустойпортсигар, то вы, наверное, сразу же переложили бы в него сигареты из толькочто купленной вами пачки, разве нет?

– Да.

– И если вы в тот вечер и одалживали у кого-то портсигар, тобрали его именно у Инес Кейлор?

– Да, сэр.

– И все-таки не могли бы вы сказать однозначно, брали илинет?

– Я сильно сомневаюсь в том, что именно в тот вечеродалживала портсигар у Инес, поэтому точнее сказать не могу.

– Ответьте, – продолжил Мейсон, – вы поддерживаете дружескиеотношения с работающими у вас «хозяйками»?

– В общем, да. Я стараюсь с ними ладить.

– Вы с ними справедливы?

– Да уж пытаюсь.

– А жалованье вы им платите своевременно?

– То вознаграждение, которое они получают за свои труды,вряд ли можно считать жалованьем, мистер Мейсон.

– Но вы аккуратно выплачиваете им сполна все, что импричитается?

– Да.

– А в настоящее время вы ничего не должны мисс Кейлор?

– Нет, я ей ничего не должна.

– Вы считаете, что ей заплачено сполна?

– Да.

– И никто из вас ничего друг другу не должен?

– Нет.

– И вы не должны ей ни цента?

– Нет.

– А вы вернули ей деньги за портсигар?

– За портсигар?

– Ну да.

– Нет.

– Но ведь если ее портсигар, тот самый, который вы одолжилиу нее, во время нападения находился в вашей сумочке, то вы не могли вернуть ейего и, следовательно, должны были бы каким-то образом компенсировать егоутрату, не так ли?

– Ну, в общем-то… так-то оно так…

– Да или нет? – настаивал Мейсон.

– Да, я должна была это сделать.

– Но вы так и не вернули Кейлор деньги за портсигар?

– Я… нет.

– И тем не менее считаете, что ничего ей не должны?

– Нет.

– Выходит, что во время нападения ее портсигар не могнаходиться в вашей сумочке?

– Да, очевидно, его там не было.

– Что ж, очень хорошо, – сказал Мейсон. – По поводупортсигара у меня к вам больше вопросов нет. Можете убрать его обратно всумочку, миссис Лавина.

Она снова отвернулась от Мейсона, заслоняя от него сумочку,открыла ее, сунула в нее портсигар со встроенной зажигалкой и тут жезахлопнула, громко щелкнув замочком. Только потом опять обернулась к адвокату.

– Похоже, за минувшие выходные вы сумели вспомнить довольномного подробностей нападения, о которых не обмолвились ни словом во время дачипоказаний вечером в пятницу?

– Ну, в общем, не так уж и много, но кое-что да, припомнила.

– И сделали это самостоятельно, без какой-либо помощи состороны мистера Арчера?

– Я не разговаривала с мистером Арчером, мистер Мейсон. Ихочу, чтобы вы уяснили это себе раз и навсегда. С раннего утра пятницы и вплотьдо начала сегодняшнего заседания мы с ним ни единым словом не перемолвились.

Немного помедлив, Мейсон перевел взгляд на Игана.

– Ваша честь, прошу суд меня извинить, это ненадолго, –проговорил он и, отвернувшись от свидетельницы, подошел к барьеру, отделявшемустолы адвокатов от той части зала, где находились зрители. Он поймал взглядПола Дрейка и знаком попросил его подойти.

Дрейк приблизился к барьеру. Зрители с любопытствомнаблюдали за этой сценой. Гарри Фритч устало опустил веки, а Марта Лавина,увидев, с кем о чем-то шепотом переговаривается Мейсон, впервые за все времяначала выказывать признаки явного беспокойства.

Судья Иган неодобрительно взглянул на часы, а затем с явнымнеудовольствием посмотрел на адвоката и нахмурился…

– В чем дело, Перри? – прошептал Дрейк.

– Еще не знаю, – ответил Мейсон. – Я просто пытаюсь тянутьвремя.

– Если будешь слишком часто проделывать этот фокус, то тебеза это точно достанется. Старик и так уже, похоже, начинает выходить из себя.

– Вижу, – ответил Мейсон. – Послушай, Пол. В сумочке у этойМарты Лавины находится нечто такое, что она забыла выложить, отправляясь в суд.Очевидно, считала, что этой вещи там нет, и вспомнила о ней лишь сейчас, когдараскрыла сумочку, чтобы достать портсигар. Но мне все-таки удалось мелькомзаглянуть вовнутрь. Там виднелось что-то желтое.

– Что это было?

– Думаю, лист бумаги, вырванный из большого желтогоблокнота, какие раскладываются на столах в суде для удобства ведения записейадвокатами. Возможно, это записка, которую передал ей Гарри Фритч. Или жепослание от Родни Арчера. Заметь, когда я спрашивал, общалась ли она с Арчером,Лавина с негодованием заявила: «Я не разговаривала с Родни Арчером с самогоначала процесса».