— Нет, — сказал он, — с вами все в порядке. Возьмите носовой платок и вытрите лицо.

Она с трудом разжала пальцы, освобождая его рубашку, промокнула глаза и осторожно высморкалась.

— Сморкайтесь, — сказал Джаррет, — Ну же, сильнее — так, как вам хочется.

Глаза Ренни снова наполнились слезами, теперь из-за этой своеобразной грубоватой любезности. Она застенчиво улыбнулась невидимой улыбкой, подняла платок и высморкалась что есть силы.

Когда Ренни попыталась вернуть ему платок, грудь Джаррета затряслась от сдерживаемого смеха.

— Нет, оставьте его себе, — сказал Джаррет. — До утра еще далеко, — добавил он, побоявшись, что ей не понравится этот смех. — Он может вам снова понадобиться.

Мысль о том, что ночной кошмар может повториться, заставила Ренни сжаться.

— Тогда я совсем не буду спать.

Джаррет подумал, что лучше бы он вообще ничего не говорил.

— Вы меня совсем не беспокоите, — сказал он, когда Ренни попыталась отстраниться. — Разве что вам это неудобно.

Она осталась там, где была.

— Нет, мне хорошо. Я думала, вы захотите от меня избавиться.

«И постоянно хотел», — подумал Джаррет. Причины этого, однако, ему самому теперь были не ясны.

— Нет, я не возражаю, чтобы вы были рядом. Успокоенная, Ренни кивнула. Она взяла пальто и разложила так, чтобы оно грело их обоих.

— Мне снились эти люди, — сказала она.

— Я догадался об этом.

— Мне хотелось их убить.

Джаррет ничего не ответил, гладя ее по волосам. Его радовало, что напряжение постепенно покидает Ренни. — У меня был пистолет.

— Я знаю. Карманный револьвер системы «смит-и-вессон». Я нашел его.

— Я хотела им воспользоваться.

— Я это тоже знаю.

Она прижалась щекой к его плечу. Он чувствовал на шее ее горячее дыхание.

— Вы жалеете о том, что убили их?

— Убивая, никакого удовольствия не испытываешь. Но что касается их… Я был почти рад. Нет, я об этом не жалею… и я рад, что этого не сделали вы.

Джаррет повернулся, сдвинув вместе с собой и Ренни.

— Давайте ложиться. Кто знает — может быть, вы сможете заснуть.

Он уже давно чувствовал некоторые затруднения в неподходящем месте и надеялся, что успел отодвинуть ее прежде, чем она почувствовала, что с ним происходит.

Даже в толстых шерстяных носках ступни Ренни закоченели. Когда Джаррет вытянулся рядом, она придвинула к нему свои ноги, слишком занятая поисками удобного положения, чтобы расслышать его хриплое дыхание.

Удобно? — стиснув зубы, спросил он, когда Ренни угомонилась. Он выругался про себя, а она замурлыкала. Мало того, что она использует его ноги, чтобы точить когти, что с кошачьей грацией сворачивается около него клубком, что смотрит на него изумрудными кошачьими глазами. Она еще и мурлыкает!

— Постарайтесь немного поспать.

Время шло, а они не смыкали глаз и даже не думали о сне.

— Ренни, что случилось? Вы сейчас совсем проснулись и стали бодрее, чем раньше.

Это было действительно так, но Ренни не могла понять, как он догадался. Она честно старалась не двигаться, дышать ровно, лежать расслабленно.

— Я все еще чувствую на себе их руки, — прошептала она.

Джаррет не знал, что сказать. Если бы он мог, то вобрал бы в себя ее боль.

— Я помылась, прямо-таки скребла себя. Не помогло. Я все еще чувствую прикосновение их пальцев, их ртов.

— Что же я могу с этим сделать?

— Убрать их.

Он покачал головой.

— Я не могу этого сделать, Ренни. Я не знаю как.

— Тогда замените их.

— Что? — Он едва мог дышать.

— Замените их, — сказала она. — Поместите ваши руки туда, где были их руки, ваши губы туда, где они касались меня.

— Вы не понимаете, о чем говорите. — «Или о чем просите», — подумал Джаррет. Если он прикоснется к ней так, как она предлагает, то этим дело не кончится. — А как насчет Холлиса Бэнкса? — спросил он.

— Холлиса здесь нет, — упрямо сказала она. — А вы есть.

— Это эгоистично, Ренни. Даже для вас это чересчур. Его замечание попало в цель и больно ранило.

— Наверно, вы никогда не станете делать то что нужно, — сказала Ренни.

— Давайте спать. Сейчас это как раз то, что нужно.

Ее запах напоминал крепкое вино. Ароматы мускуса и лаванды смешивались, дразня ложными надеждами и обещаниями. Губы ее были мягкими, податливыми и подвижными, они возвращали ему поцелуи и сами искали его губы. Он провел языком по ее зубам, и рот Ренни раскрылся. Если у желания есть свой вкус, теперь он имел о нем представление.

Его голова покоилась у нее на руках, ее пальцы шевелили его волосы. Своими губами, зубами, языком Ренни исследовала его лицо, совершая набеги на щеки, подбородок, шею. Она чувствовала, как в ней разгорается могучее желание, заставляющее замолчать голос рассудка. Стремление обладать им поглощало все.

Сила собственных эмоций разбудила Ренни. Она проснулась, дрожа и хватая ртом воздух. Джаррет спал рядом. Его рука лежала у нее на груди поверх ночной рубашки. Под его пальцами плоть Ренни странно вздулась, сосок отвердел. Ренни медленно выпрямила колени, смутно ощущая между бедер тянущее чувство. Внезапно ей пришла в голову отчетливая мысль о том, что там пустота. Мышцы покалывало необычное, постепенно ослабевающее напряжение — и нельзя сказать, что все это было неприятно.

Что с ней только что случилось?

— Джаррет!

Он не пошевелился.

— Ммм?

Ренни повернулась к нему. Рука Джаррета соскользнула, большой палец задел ее сосок. Незнакомое ощущение искрой пробежало от ее груди к лону. Ренни придвинулась ближе и перебросила ногу через Джаррета, прижавшись к его бедру. Тупая боль внутри нее на время затихла. Ренни осторожно сделала выдох, напоминающий слабый вздох. И мгновенно желание чего-то большего мстительно вернулось к ней, вызывая почти физическую боль.

Ренни прижала свое лицо к лицу Джаррета и начала тереться о него. Ее губы касались его рта, бедро касалось затвердевшей плоти.

Теперь она полностью завладела вниманием Джаррета. Его глаза широко открылись, затем вновь закрылись. Минутой позже Джаррет обеими руками обхватил ее голову и резко отстранил от себя, позволяя прикасаться к своему лицу только дыханием. Голос его был резким — как железом по стеклу.

— Ты действительно этого хочешь?

Она не знала, чего хочет, но понимала, что он это знает. Она хотела, чтобы он научил ее.