Именно эта нескончаемая инфляция угроз сошла за дебаты о большой стратегии в Вашингтоне, округ Колумбия, как резюмирует полковник Лоуренс Уилкерсон: “Америка существует сегодня, чтобы вести войну”.6 Примечательно, что Америка ведет войны, которые она не может вести компетентно ни на каком уровне выше тактического, не говоря уже о победе, и даже там это всего лишь вопрос подавляющего технологического превосходства Америки над ее противниками. Развязывание войны в случае Америки равносильно самоудушению, чтобы облегчить работу вооруженному грабителю, вместо того, чтобы сопротивляться или, по крайней мере, убегать. Предупреждение Дуайта Эйзенхауэра 1961 года о могущественных интересах Военно-промышленного комплекса известно даже тем, кто знаком с историей Америки очень поверхностно. Это одна из самых важных политических речей в американской истории. Мало кто сомневается, что нация такого размера и потенциала, как Соединенные Штаты, нуждается в собственном военно-промышленном комплексе. У России есть свои собственные, как и у Китая или, если уж на то пошло, у Франции, которая среди западных стран уступает только Соединенным Штатам в производстве и поддержании своих независимых средств ядерного сдерживания и создании значительной доли своих военных технологий на основе французского ноу-хау.

Франция, хотя и вряд ли является примером успешной социальной, культурной или экономической политики, все же сохраняет военный потенциал, который обеспечивает надежную национальную оборону в случае практически любого нападения на французскую территорию, в том числе со стороны мировой державы, поскольку Франция развертывает надежную национальную оборону. Военно-морские силы ядерного сдерживания, также известные как Стратегические океанские силы, все из которых, от стратегических атомных подводных лодок до баллистических ракет морского базирования, имеют французское происхождение. Британский Королевский флот, имея собственные военно-морские средства ядерного сдерживания, использует БРПЛ Trident американской разработки и не имеет права модифицировать их, несмотря на то, что британский премьер-министр имеет полномочия на запуск.7

И у Соединенного Королевства, и у Франции есть региональные и глобальные устремления, в то время как у последней есть военные средства для некоторой самостоятельной проекции силы в Средиземноморье. Однако, в отличие от Королевского военно-морского флота, который ввел в эксплуатацию два авианосца класса "Куин Элизабет", которые бесполезны без истребителей F-35B, разработанных и произведенных в США, ВМС Франции, также известные как Marine Nationale, эксплуатируют не только полностью спроектированный и построенный во Франции атомный авианосец "Шарль де Голль", но и авиакрыло де Голля, состоящее, за исключением двух американских самолетов раннего предупреждения E-2 Hawkeye, из французских истребителей Dassault Rafale M, что дает Франции такую степень гибкости и независимости, которой нет ни у одного другого члена НАТО, включая Соединенное Королевство. Но что важно в оборонительной позиции Франции, если исключить агрессивные попытки Франции сменить режим в Ливии и Сирии, с точки зрения структуры сил, так это то, что Франция выглядит как хорошо сбалансированная оборонительная нация, и термин “нация” здесь имеет решающее значение, поскольку взгляды французских военных развивались как взгляды независимой нации, которая смогла сформулировать свои национальные интересы, которые включали согласие после кровопролитной войны на независимость Алжира, отказ от французских колониальных владений и создание Пятой Республики. Фактический выход из НАТО, в том числе путем вывода всех американских войск с территории Франции в 1966 году, был одним из наиболее заметных мероприятий в национальных интересах, предпринятых де Голлем, который также ясно понимал, что местный и всеобъемлющий военно-промышленный комплекс и способность сдерживать врага лежат в основе национального суверенитета. Франция, будучи настоящей континентальной державой, в отличие от Соединенных Штатов, безусловно, имела свою собственную историю войн и вторжений, как агрессора, так и жертвы, и смогла прийти к таким выводам. Развивая всеобъемлющий военно-промышленный комплекс Франции, де Голль действовал как истинный национальный лидер.

Эйзенхауэр, предостерегавший “от приобретения военно-промышленным комплексом необоснованного влияния, желаемого или непрошеного”, также действовал как истинный национальный лидер.8

Сегодня ни Франция, ни Соединенные Штаты не являются нациями в полном смысле этого слова, Франция погружается в хаос глобалистской мультикультурной ортодоксии, в то время как Соединенные Штаты полностью подорваны этнорелигиозными и корпоративными интересами, которые управляют военно-промышленным комплексом США как дойной коровой, которая должна обеспечивать норму прибыли, а не эффективное устранение врага, который на самом деле дает отпор. Такие обстоятельства не требуют исчерпывающего изучения истории, оперативного планирования или развития ситуационной осведомленности. До тех пор, пока относительно беззащитная страна может стать мишенью для агрессии и могут быть представлены откровенно ложные, раздутые угрозами обоснования поставок боеприпасов и платформ американского производства, дела должны идти действительно хорошо.

Какие национальные интересы?

Это что угодно, только не преследование национальных интересов. Это корпоративизм в больших масштабах. Чарльз Эрвин Уилсон, кандидатура президента Эйзенхауэра на пост министра обороны, а в то время генеральный директор General Motors, неохотно согласился перед Сенатским комитетом по вооруженным силам в 1953 году продать свои акции GM, чтобы избежать конфликта интересов. Уилсон объяснил, что, честно говоря, не видел проблемы в сохранении своих акций, “потому что в течение многих лет я думал, что то, что хорошо для нашей страны, хорошо и для General Motors, и наоборот”.9 Уилсон, по крайней мере, был прав — General Motors 1953 года производила ощутимый продукт, который пользовался спросом, и делала его в Америке. Сегодня, помимо экспорта инфляции и запихивания все более низкокачественных американских военных технологий в глотки “союзников” США по НАТО и другим странам, Соединенные Штаты действуют не как нация, а как корпорация, финансовая пирамида и организация по отмыванию денег. Военная доктрина современной Америки была изложена в заголовках газет на следующее утро после того, как Дональд Трамп отдал приказ нанести ракетные удары по военной базе Шайрат в Сирии 7 апреля 2017 года

Инвесторы, похоже, делают ставку на то, что решение президента Трампа принять ответные меры против Сирии после химической атаки на сирийских граждан в начале этой недели может означать, что Пентагону понадобится больше «Томагавков». В своем бюджете на 2017 финансовый год в феврале прошлого года Министерство обороны запросило 2 миллиарда долларов в течение пяти лет на закупку 4000 «Томагавков» для ВМС США. Около пяти десятков крылатых ракет «Томагавк» были запущены по военным базам в Сирии с военных кораблей США в Средиземном море поздно вечером в четверг. Акции компании Raytheon (RTN) также оказались не единственными, выросшими в пятницу. Акции компании Lockheed Martin (LMT), которая является партнером Raytheon по созданию ракетной системы Javelin, а также производит ракеты Hellfire, прибавили почти 1%.10

Основная цель этой “доктрины”