правды во многих секторах, не только политических и экономических, но и культурных и художественных. Хотя, по общему признанию, красота находится в глазах смотрящего, невозможно отрицать, что этот потенциально исключающий истину трюизм работает только до сих пор. Если бы не было общего понимания, у нас не было бы классики, от искусства до архитектуры, которые являются отражением красоты в том виде, в каком человечество определяло ее на протяжении тысячелетий. Во всем мире очень мало споров, если они вообще есть, о красоте Тадж—Махала или Собора Парижской Богоматери, или, если уж на то пошло, европейской классической музыки или второго великого музыкального направления в мире - джаза - они общеприняты как стандарты красоты. Даже некоторые научные концепции прекрасны почти в эстетическом, математическом и физическом смысле. Больше не в англосаксонском мире или мире WASP. Высокая мода сегодня в значительной степени состоит из гротескных и уродливых ансамблей, поскольку индустрия обращается к странностям, чтобы изобрести что-то “новое”. Единственное, что имеет значение, — это новый человек - потребитель “контента”, по большей части виртуального, а не реального, с чувствами этого потребителя, обозначаемыми любыми нарративами, которые СМИ предпочитают продвигать. Началась ментальная утилизация существующих строительных блоков цивилизационной памяти, за которой последовало разрушение ее физических репрезентаций.

* * *

Покойный Джон Лорд, клавишник легендарной британской хард-рок-группы Deep Purple, однажды заметил в своем интервью New Musical Express в 1973 году: «Мы столь же значимы, как и все произведения Бетховена».9 В то время можно было бы легко отмахнуться от этого как от высокомерного хвастовства, призванного привлечь внимание публики и продать больше пластинок. Как показала история, Джон Лорд не был высокомерным, он был пророческим человеком. Сегодня музыка Deep Purple известна во всем мире, а знаменитый рифф из «Smoke on the Water» известен во всем мире, даже в самых отсталых местах, и наверняка так же известен, как знаменитые четыре вступительные ноты Пятой симфонии Бетховена. Бетховен является одним из краеугольных камней западного классического искусства, как и Deep Purple западного поп-арта, в то время, когда поп-музыка не только исполнялась музыкальными виртуозами, такими как легендарный состав Deep Purple на протяжении 1970-х годов, но и запоминающаяся музыка и мелодия, ставшие эталоном, на котором воспитывалось поколение за поколением людей. Другими словами — он был отмечен настоящим творческим талантом.

Это начало меняться во время великого псевдоинтеллектуального переворота 1970-х годов и достигло апогея примерно в начале 2000-х, когда все изменилось революционным и тревожным образом. Точно так же, как оркестры биг-бэнда 30-х годов уступили место более мелким группам в последующие десятилетия по финансовым причинам, так и последние были сведены к одному плюс синтезатор с диско, исходя из той же предпосылки. Неудивительно, что, как показало одно исследование 2012 года, проведенное испанским исследователем, за последние 50 лет музыка стала звучать все одинаково.10 На самом деле, многое из того, что составляет сегодняшнюю поп-музыку, - это прежде всего набор примитивных прогрессий, битов и шума, лишенных какого-либо по-настоящему талантливого сочинения. И тогда, конечно, “музыкальная индустрия” начала приближаться к краху.

Современное искусство в картинах привело к появлению палитры уродливых экспонатов, рекламируемых как ценные произведения искусства, причем некоторые из этих предметов продаются за астрономические суммы на арт-аукционах, где обеспеченный класс непосредственно участвует в почетных инвестициях, платя за них сотни миллионов долларов. «предметы искусства», которые представляют собой не что иное, как набор разрозненных линий, пятен и мазков кисти, подобные которым можно продать как абстрактное домашнее искусство в любом сетевом магазине, таком как Ross или TJ Max. по ценам от 19,99 до 49,99 долларов — гораздо выгоднее, чем платить 87 миллионов долларов за «Композицию превосходства Малевича» или «Черный квадрат» или еще более дорогие «нумерованные» картины Поллока или Ротко.

Конечно, очень наивно ожидать, что способность точно передавать человеческую или природную реальность — или даже менее репрезентативные изображения человеческих эмоциональных реалий — получит признание в том, что стало арт-бизнесом на современном Западе, несмотря на тот факт, что в Америке все еще существует яркая сцена реалистического искусства. Такие работы даже не были бы замечены шумихой, безвкусицей и некультурностью американского высшего класса и его многочисленными последователями среди нового западного в целом и американского молодого поколения в частности, где преобладают инновации в форме, а объяснение произведения является его преобладающей ценностью. Это мешает им постичь даже базовые принципы красоты и настоящей эстетики, не говоря уже о том, чтобы оценить классику, которая сегодня, как отражение европейской имперской культуры, трактуется как деспотичная и недостойная изучения и сохранения. Изобразительное искусство больше не рассматривается как “искусство” компаниями, занимающимися искусством и культурой, которые навязывают американской культуре эстетические формы, характерные для слаборазвитых примитивных обществ, хотя и представленные со всем блеском современных электронных коммуникационных технологий. Шумиха, усиленная широкополосной связью, хотя и не требует истинного таланта, все равно продается, в то время как истинный талант без этого не продается.

Этот процесс идет уже давно. Это знаменует смерть американской меритократии и разрушает важнейшие фильтры и безотказные механизмы, которые общества создают и навязывают для сохранения своей согласованности. В мире постмодернизма и нечетких абстракций меритократия не может существовать, потому что талант, этика и нравственность не поддаются определению. Это идеальная среда для финансового капитализма, потому что она низводит человечество до статуса человеческих единиц потребительской финансовой энергии, мало чем отличающихся от того, что изображено в культовой классической Матрице. Фактически, дегуманизация становится конечной целью до тех пор, пока поддерживается определенный уровень потребления и денежных потоков.

Подобные общества не требуют свобод и заслуг в какой-либо профессиональной области, пока человек придерживается «консенсуса», который сам по себе в первую очередь формируется средствами массовой информации – на данный момент, до того, как будут предприняты попытки фундаментальных конституционных изменений. И если это соответствует действительности, можно ожидать более высоких шансов на продвижение по карьерной лестнице. Если кто-то думает, что это описание жутко напоминает реалии «1984» Оруэлла, он прав.

Фактически, эта новая реальность проявляется по мере того, как я пишу. Угрозы в адрес людей, основанные исключительно на их политических взглядах, уже стали нормой. Независимо от того, как можно рассматривать Дональда Трампа или его политическую базу, идеологическая инфраструктура для объявления и идентификации этих людей фанатиками, расистами, мыслепреступниками и, в целом, людьми, которые не вписываются в новый американский нарратив - “достойными сожаления”, как Хиллари Клинтон унизила их этим устойчивым умелым эпитетом, — уже создана. Это не просто согласуется с обычным тошнотворным и безвкусным обзывательством, благодаря которому “демократия”