У Виктора затряслись руки. От возбуждения и от ревности.

– Да, Давид Михайлович. Я все сделаю, как вы скажете…

– Ну, в общем, ты поняла, экстази это нереальный кайф, гениальная музыка, состояние абсолютного счастья и идеального творчества и при этом совершенно безопасный при условии, что ты не забываешь следить за состоянием собственного здоровья, – вернулся Виктор к прерванной теме. – А для нормального человека это не проблема. Если возникнут еще вопросы, мне можешь звонить в любое время.

«Кстати, по поводу звонить, – подумал Виктор. – Надо сейчас же позвонить Костику и попросить подобрать такой коктейль несмешиваемых препаратов для этой дурочки, от которого ее пропрет и мало не покажется. А неадекват на рабочем месте – лучший повод для недовольства».

– Извини, Анжелочка, может, тебе носик попудрить надо? – спросил Виктор тоном родного брата. – Дамская комната во-о-н там, в углу слева, сразу за пальмой.

– Ага. Спасибо.

– Давай. Я подожду тебя. Звоночек пока сделаю.

Анжела, красиво покачивая бедрами, удалялась в сторону пальмы, а Виктор уже набирал номер Костика.

Водитель остановил машину в старинном московском переулке.

– Где-то здесь, – неуверенно сказала Саша.

– Точный адрес-то есть?

– Точного нет. Но я примерно представляю, где это. Знаешь, что, Жень, паркуйся, я пешком пройдусь. Так проще будет.

– Хорошо, Александра Анатольевна. Я буду здесь.

Саша пошла вдоль старых и свежепостроенных особняков, смирившихся с соседством друг друга. В подвале одного из них должен быть небольшой неформальный магазинчик, о котором ей рассказала Лиза Саволайнен, обожающая всякие такие местечки. «Названия у них меняются из-за перманентных перерегистраций, но три обшарпанные ступеньки вниз и прикольный метафизический дядька с чудесными голубыми глазами, хозяин, надеюсь, без изменений. Ну, в общем, захочешь – найдешь», – объяснила она, снабдив это описание весьма приблизительным адресом.

Саша приехала сюда специально. К скорому дню рождения мужа ей хотелось найти что-то особенное, чего не купишь в обычном магазине. К тому же через пару часов неподалеку отсюда у нее была запланирована встреча с неким партийным функционером, и она решила совместить полезное с приятным.

Три обшарпанные ступеньки, ведущие к такой же двери, вынырнули из-за ближайшего поворота сами, словно тоже ее искали. Над дверью красовалось странное название «УДАЛИ».

Дверь была тяжелой, с массивной медной ручкой, отполированной в середине до блеска. Саша вошла. В подвале действительно располагался магазинчик типа шоу-рума. Он весь, от пола до потолка, был завешен и заставлен всякой художественной всячиной.

Помещение освещалось тусклыми лампочками, и после улицы глаза с трудом привыкали к такой подслеповатой обстановке. Из-за прилавка Саше весело улыбался немолодой, худощавый, очень загорелый мужчина с необыкновенными ярко-голубыми глазами. Казалось, это они освещают подвальчик. А лампочки просто элемент композиции. Его глаза и улыбка сразу располагали к общению.

– Здравствуйте! – задорно поздоровался хозяин. – Ну, рассказывайте!

Саша улыбнулась в ответ. Ему нельзя было не улыбнуться.

– А кого или что вы призываете удалить? Почему название такое?

Голубоглазый засмеялся, показав ровные зубы и еще больше расположив к себе.

– Да спешили, как всегда. Забыли сделать интервал между буквами. «У Дали» – должно быть на самом деле. Но так тоже ничего, верно?

– У Сальвадора в смысле?

– «У Сальвадора я и моя Гала. А на дворе совсем уже темно…» – пропел хозяин на мотив старой песни «У самовара я и моя Маша».

– А почему «У Дали»? – засмеялась Саша, поймав себя на мысли, что давно не смеялась просто так, над простой веселой ерундой.

– А почему нет? – бодро допел мужчина. – В Иерусалиме есть же магазинчик «У Иисуса». Вполне себе симпатичный! Там церковные принадлежности, так сказать, орудия труда и инструментарий для служителей культа и сочувствующих. А в нашем супер-супермаркете есть все, чего нету ни в каких других магазинах! Если вы ищете то, чего нету больше нигде, вы правильно пришли!

– Я ищу подарок мужу на день рожденья. Но пока, честно говоря, не знаю что.

– Прекрасно! Это то, что надо! Вы наша клиентка! Позвольте, я предположу… Ваш муж – сложный человек. Он сам порой не знает, чего хочет. Но вы очень любите его. Любите всем сердцем, как никогда и никого не любили. Извините, если я вторгся в личное… Я прав?

Саша почувствовала, что ей ужасно захотелось рассказать этому мудрому голубоглазому клоуну, как она устала от этой своей любви, выпивающей ее до самого дна. О том, как она растерзана ею. Он смотрел на нее с таким отеческим теплом. Так никто не смотрел на нее. Никогда. Или очень, очень давно…

– Нет. Он очень хороший… – ответила она тихо, с болью подавив в себе это желание и справившись с эмоциями. Чего-чего, а справляться с эмоциями она научилась.

– Купите ему рога! Это ему точно понравится, – весело отозвался продавец. – Нет, кроме шуток! Авторская работа, инкрустация золотом. Эксклюзив. Не только олень, любой муж позавидует. Прекрасный подарок для мужчины, у которого есть всё, включая чувство юмора. И потом, есть примета такая. Если прикупить пару качественных, элитных рогов, свои, кривые, уже не вырастут. Место занято. – Он смотрел на нее по-прежнему тепло и весело, но Саша вдруг поняла, что за этой веселостью скрывается такая же, как у нее, раненая душа. И хорошо, что она не вывалила ему свою боль. Это только ее боль. Она у каждого своя.

– Да лучше кривые, но свои, – улыбнулась она в ответ.

– Вы мудрая женщина! – покачал головой хозяин. – А вот та штучка как вам? Сейчас… – Он встал на стремянку, доставая что-то со стены.

– А что это у вас за картинка?

– Которая?

– Вот эта, слева от вашей головы.

– А-а-а, эта! Это плакат Рея Чарльза.

– Покажите, пожалуйста.

– Пожалуйста. Но я в этом не разбираюсь. Я больше по живописи и художественным поделкам. По музыке у нас тут специальный человек. Коля, дорогой! Выйди к нам! – крикнул голубоглазый куда-то в темноту, и в магазине появился рослый парень с длинными волосами и серьгой в ухе, блеснувшей в слабом свете.

Вид у него был хмурый и сосредоточенный.

– Плакатиком твоим заинтересовалась красивая девушка, – пояснил хозяин.

– Да-а? – протянул парень. – Плакат старый, поюзанный, это целая эпоха, целая жизнь.

Саша рассматривала плакат с изображением темнокожего музыканта. Молодое лицо, темные очки, белоснежная улыбка, казалось, были самим воплощением ритма и музыки. Она никогда не видела Рея Чарльза таким молодым. В сознании значился его более поздний образ, с седой шевелюрой и лицом человека, прожившего непростую жизнь. А здесь – совсем мальчишка. Но уже гений…