Твое сердце — море, а рука — облако, проливающее перлы,

Ты сказал бы: она рудник жемчужин искусства.

Еще ты проявляешь ярость в битве

И, как Рустем, сотнями сносишь головы.

Господь от всех бед Да сохранит навечно сего государя!”.

Этою пленительною похвалою Султан ходжа погасил пламя ярости государя. Милостивый монарх сменил гнев на милость и яд мести /161б/ заменил противоядием прощения. Короче говоря, эмиры и военные после данной им аудиенции вернулись к себе; страх и опасения, возникшие в их сердцах, легко исчезли. Произнесши похвалу единственному господу, они пообещали поставить светильники на гробницах святых. Население Самарканда и его окрестностей, которое в дебрях бедствия пребывало растерянным и было попираемо ногами случайностей, теперь получило спокойствие, благодаря милости творца и вечному царствованию его величества, убежища халифского достоинства. Аллах, впрочем, самый осведомленный о действительности дел!

О ВОЗВРАЩЕНИИ ВЫСОКОДОСТОЙНОГО И МИРОУКРАСИТЕЛЬНОГО МОНАРХА В СТОЛИЦУ, В Г. БУХАРУ, И О ПЕРЕМЕНЕ И ИЗМЕНЕНИИ [ОТНОШЕНИЯ К] НЕКОТОРЫМ ИЗ ЧИНОВ И ПРЕДВОДИТЕЛЕЙ [ПЛЕМЕН] ВНЕ ЗАВИСИМОСТИ ОТ ТОГО, ЖЕЛАЛИ ОНИ ЭТОГО ИЛИ НЕТ

Когда мироукрасительный государь-миродержец направлялся [из Самарканда] в столичный город Бухару, Мухаммед Рахим бий дурман, бывший тогда правителем Карши, явился к государю в высокий арк, ища милостей сего владыки эпохи. В это время он не видел возможности уклониться от государевой службы, государь тоже знал его /162а/ беззаветную преданность к себе и не пожелал отпустить его от себя. А так как Карши остались без доброжелательных [к государю] слуг, то Мухаммед Ма'сум аталык волей-неволей отпустил на управление Карши Кутлук сарая. Должности дадхи добивались несколько человек из молодых военных и, в надежде на ее получение, они во время бунта были друзьями аталыка. Государь, основываясь на мнении противников [этих военных], пожаловал должность дадхи не участвовавшему в возмущении и бунте Бек оглы бахрину. Бек оглы был очень простодушный человек и считал себя очень далеким от того, чтобы занять такой пост, а теперь, [так сказать], он вместо небытия получил бытие. Эмиры хотели было, чтобы другие должности и области были предоставлены достойным из военной молодежи, но государь не соизволил больше делать милостей и, выступив в путь, проезжал станцию за станцией. Когда достигли области крепости Дабуси-шах[260], то население Бухары от простых людей до знатных, от малых до больших, услышав о радостном /162б/ царственном приближении, вышло навстречу государю.

Стихи:

[Когда] великие люди города узнали [о приближении государя],

Они поспешили к штандарту монарха.

Полные молитвенной благодарности, они повлекли [свои] души

Вперед, ибо увидели лицо своего государя.

Ходжи, сейиды, великие люди и малые, молодые и старые, все пришли встретить государя к границам Кермине и, припавши к ногам его, потирали свои лица и очи о копыта его объезжающего мир коня, проливая слезы [радости], подобно Иакову земли Ханаанской над обретенным им после разлуки Иосифом; они говорили:

Двустишие:

Все мы были мертвыми, но настал день

И мы вернулись к тебе, освещающему вселенную, живыми!

Государь обрадовал бухарское население своим полным вниманием и милостями, оказавши неисчислимые ласки всему народу. Короче говоря, августейшая личность вступила в город, как душа, которая входит в тело, и как свет, что проникает в глаз слепого. Грохот большого барабана радости донесся до самого апогея небесной выси. Чины двора занялись выдачею обещанной [государем] милостыни. Хвала аллаху! С /163а/ царственным вступлением в город, точно под утренним ветерком, ожили души в теле мира и его обитателей и их очи просветились светом солнца, освещающего вселенную. О боже мой, да не удалишь ты с голов населения Мавераннахра солнце вечного счастья, эпоху сего государя, и да даруешь помощь узбекам! Так как эти неодобрительные действия проистекли от узбекского народа вопреки вере, то бухарское население проклинало мятежных эмиров и враждебное войско и говорило так: “Если страшному льву и причинится от муравья какое-либо беспокойство, то разве от этого пострадает его могущество! Если океан замутится от капель дождя, то причинит ли это ущерб его величественности? Если освещающее вселенную солнце затемнит на время облако, какой вред от сего произойдет для величия? Если в сфере могущества обнаружится какое-либо затруднение, то какое разрушение проложит к ней путь? Взбитие кудрей у красавиц увеличивает их красоту; утомление в подмигиваниях прелестниц вызывает одобрение; хотя рубин и извлекают /163б/ из рудника разбитым, однако ценность его остается.

Стихи:

Если простой камень разобьет золотой сосуд,

Стоимость камня от этого не увеличится, а золото [в цене] не уменьшится.

Если бы Ариман[261] разбил камнем чашу Джемшида,

То ценность [в ней] бадахшанского рубина от сего не уменьшилась.

Если злоумышленник посягает на тебя,

То на его голову судьба разбрасывает,

Как у Ка'бы на злодея,

Со звезд глыбы обожженной глины с именами тех, кого они должны поразить[262].

Пишущему это в соответствии со всем этим вспоминается один рассказ, который не мешает здесь привести. Во время царствования великого деда [теперешнего] государя [Надир Мухаммед хана] к подножию высочайшего престола из Ирана прибыл посол. Один из уроженцев Ирака, по имени Соловей[263], одетый дервишем и отличавшийся поэтическим дарованием, сопровождая этого посла, тоже прибыл в наше государство. Он исколесил всю территорию Бухары, затем возымел желание посетить Самарканд, куда и направился. Найдя этот город, он понял, каким цветущим и населенным он был в прежние времена. Когда /164а/ Соловей поехал в Ирак и [по пути] достиг Исфагана, шах Ирана спросил его: “Каким ты увидел государство Турана и каким нашел положение узбеков? Расскажи мне немного о разрушенности и процветании этой страны”. Соловей разлился на тысячу ладов красноречием и сказал: “Государь, Ирак, Хорасан и Мавераннахр не нуждаются в похвалах и подробных описаниях, ибо прошло больше 200 лет, как ваши отцы, утвердившись в этих областях, столь же постарались об их населенности и процветании, как [ныне] стараетесь вы, повелитель мира. Достаточно посмотреть на эти области, чтобы видеть это. Но прославленная Бухара и области Мавераннахра больше вышеуказанного времени находятся под властью объединения узбеков, которые в течение всего этого времени старались об опустошении и разрушении этих государств, как стараются они и теперь, и тем не менее эти страны до сих пор все еще цветущи и населенны”.

Увы! Шиит, различающийся от другого мусульманина верою, допуская крайности в своем