То, что это не сам каюк, а только подготовительный этап, становится понятно, когда за отъехавшим такси обнаруживается шикарная тачка Бергмана, у капота которой стоит хозяин с букетом в опущенной руке.

Глава 46. Без вины виноватая

Бергман сверлит меня взглядом. По каменному выражению лица не понять ничего.

От дурного предчувствия в груди расползается холод.

Я вижу, как Герман кладет букет на капот машины и, подняв воротник пальто, направляется к нам широкими шагами. И облегчение от того, что он не сел в тачку и не уехал, смешивается с пониманием, что все равно все плохо.

Лосев, проследив за моим взглядом, наконец убирает от меня руки, но уходить не торопится. А мне хочется, чтобы он повернулся ко мне спиной, и я смогла отвесить ему душевный пинок.

— Я тебя ненавижу, — цежу я Димке сквозь зубы. — Ты портишь мне жизнь, видеть тебя не могу.

Бергман подходит к нашему печальному дуэту, обдавая меня ароматом знакомого парфюма. Смотрит на нас, руку Лосеву не подает.

— Гер… — не выдерживаю я давящего молчания.

— А где счастливая невеста? — игнорируя меня, Бергман задает вопрос Димке. Приветствия, видимо, тоже неуместны.

— Готовится к свадьбе, — неожиданно огрызается Лосев. — Мы не сиамские близнецы.

Он тоже смотрит на Германа набычившись.

— Да я уж вижу, с кем невозможно расстаться, — в голосе Бергмана отчетливо слышна угроза.

— Гер… — снова я делаю попытку вклиниться в битву самцовых взглядов. Вовсе не потому, что я переживаю за Лосева, меня откровенно напрягает, что Гера на меня не смотрит.

Но и попытка номер два тоже проваливается. На меня по-прежнему не обращают внимания.

— В чем проблема? — резко спрашивает Дима.

— Пока проблем нет, но вполне могут быть. Очень советую присоединиться к будущей жене в важных хлопотах. Я так думаю, что жених накануне свадьбы из ювелирного прямиком к невесте едет? И это всего лишь небольшой крюк, правильно понимаю?

Я, прислушивающаяся больше к интонациям Геры, чем к его словам, не сразу вкуриваю, о чем речь. А потом до меня доходит. Круглыми от охренения глазами я смотрю на Лосева, который при словах Бергмана автоматически прикасается к карману своего пальто.

Он идиот?

На что он рассчитывал?

Подмазаться кольцом или…

Ловлю себя на том, что стою с открытым ртом.

— Правильно, — выдавливает Димка, хотя я вижу, как его раздирает желание сказать что-то другое.

— Тогда всего доброго. До встречи на свадьбе, — Гера кладет руку мне на плечо и разворачивает в сторону его машины.

Подпихнув вперед, он уводит меня, все еще немного шокированную.

— А откуда ты знаешь, про ювелирный? — вырывается у меня, когда Бергман открывает передо мной дверцу.

— Это сейчас все, что тебя волнует? — грозно спрашивает Гера и кладет севшей мне на колени букет.

Дверь захлопывается с таким звуком, что я вздрагиваю.

Нет, блин! А меня, по его мнению, это волновать не должно?

То есть у меня даже интереса не может возникнуть?

Но мы же царь! А я в опале!

Сам приехал, сам увидел, сам придумал и сам обиделся!

Еще бы знать, что он там себе вообразил!

Жертва нашлась! И это, блин, почему-то не я!

Бергман садится за руль и, молча, выезжает на шоссе.

— И куда мы едем? — с вызовом спрашиваю я.

— Домой ты едешь, — рявкает Гера. — Ты же хотела отлежаться.

И звучит его ответ так, будто я из могилы собралась сбежать, но уж он-то не допустит, уже и кол осиновый приготовил.

Можно подумать, я хоть в чем-то перед ним виновата!

Да даже если бы я собралась встретиться с Лосевым! Какое дело Бергману?

На секунду представляю, что увидела его с синей девой, и меня перекашивает.

Но это другое!

Оба кипя и скрипя зубами, мы в полнейшей тишине доезжаем до моего дома.

И не подумаю ничего объяснять и ни в чем оправдываться! Нашел козу отпущения! Бергман же явно давит мне на психику своим недовольством.

Припарковавшись, напротив моего подъезда Гера сурово смотрит в лобовое стекло, давая мне понять, что я вся виноватая непонятно в чем.

— Ты зачем приезжал? — спрашиваю я, наконец, сообразив, что Бергман приехал ко мне на работу на два часа раньше, чем я должна была закончить. И тут же спохватываюсь, что вопрос звучит грубым наездом, но исправлять что-либо уже поздно.

Отмерев, Гера открывает бардачок и достает оттуда мои перчатки, которые я — растеряша — похоже, забыла у него в доме.

И мне становится так обидно.

Вот ведь, хотел обо мне позаботиться, а сраный Лосев все испортил. О том, что Бергман меня просто мог не застать, я сейчас не думаю. Хочется что-то сказать, как-то сгладить, убедиться, что ничего непоправимого не произошло, но слова не идут.

— Спасибо, — мямлю я и, не дождавшись ответа, выхожу из машины.

Я жду хоть чего-то, что Гера окликнет, наорет, наязвит, но жестоко обламываюсь.

К себе я поднимаюсь, уже шмыгая носом.

А зайдя в квартиру, начинаю реветь. Ругаю себя и реву.

Букет в вазу ставлю, а слезы текут.

Пялюсь в окно, вдруг Бергман там еще. Я бы хотела, чтобы он в растрепанных чувствах, там тоже переживал, но машины нет.

Из-за ничего, невразумительного пустяка все пошло псу под хвост.

Что все, непонятно, но точно оказалось в заднице.

Телефон пиликает из кармана пальто, и я бросаюсь к нему в надежде, что это Гера, но это Лосев! Чтоб ему пусто было! Удаляю, даже не читая. Заношу в черный список. Подумав, и тот второй номер, с которого он написывает мне ночами, тоже.

Блондаю по квартире, раздираемая противоречивыми желаниями.

Тянет свернуться калачиком под одеялом и гордо глотать слезы, одновременно хочется позвонить Гере и все объяснить, ну и вишенкой