Мириам хихикнула:

— Ты живешь в другом мире, Мартин. Они — Колыевы, а мы с мамой — две малоимущие женщины из Казахстана. В глазах властей я иностранка, которая вышла замуж в присутствии свидетелей-киргизов, — они скажут, что произошло это добровольно. А теперь я пытаюсь уклониться от брачного обета.

Я хотел было возразить, что у похищения есть свидетели, но она, конечно, права. Я жил в другом мире, где сильнейший не всегда — или, по крайней мере, не обязательно — прав.

— Давно это было? — спросил я.

— Три месяца назад. Мы сбежали. Выжили. Переезжали всякий раз, когда чувствовали, что люди Колыева где-то рядом.

— Много городов вы сменили?

Мириам кивнула.

— И надолго у вас еще хватит денег?

Мириам пожала плечами.

— Должно быть, это ад, — сказал я.

— Хуже всего то, — сказала Мириам, — что я испортила маме жизнь. Во второй раз. Порой мне хочется, чтобы она пошла самым легким путем и уговорила меня жить в браке — я бы тогда рискнула и сбежала одна. С другой стороны, она же знала, что, если останется, Колыев использует ее для того, чтобы до меня добраться. В любом случае я камень у нее на шее. Поэтому я отвечаю за маму в той же степени, как она за меня.

Возможно, ассоциация с камнем намекала на утопление, но мне вдруг пришла в голову безумная мысль. Что Мириам уплыла по волнам, чтобы ее мама отпустила камень. Но я не собирался об этом спрашивать. Я посмотрел на небо. Мы находились довольно далеко от моря, но в воздухе все равно чувствовалась соль.

— Вид у тебя потрясенный, — сказала она и поднесла чашку к губам. — Надеюсь, я не пробудила в тебе угрызения совести — я такого не хотела.

— Угрызения совести?

— Знаю, ты не сможешь нам помочь. Я не поэтому согласилась на кофе.

А ведь меня мучили угрызения совести. Но из-за другого. Я не только не сказал Питеру о моих планах на Сан-Себастьян — я ему ничего не скажу, даже когда вернусь.

— Почему ты согласилась? — спросил я.

Она склонила голову набок:

— Потому что ты друг Питера.

— И потому что, по-твоему, Питер сумеет вам помочь?

— Он так сказал, — кивнула она.

— Ты поэтому пошла с ним в «Арзак»?

Она снова кивнула.

— Не потому, что он тебя спас, когда ты чуть не утонула?

Она не ответила, только убрала с лица прядь волос и посмотрела на меня.

— Когда я пришел в «Арзак», ты меня узнала?

— Откуда?

— Да, откуда? — повторил я.

Я и не думал нарушать данное Питеру обещание, что спасителем будет считаться он, но раз она помнит меня, помнит те секунды под водой, когда мы смотрели друг на друга, значит это не будет предательством.

— Но ты помнишь, как смотрела на меня?

— В тебе было что-то знакомое. Но это было что-то вроде…

— Дежавю?

— Точно. Как будто ты человек, с которым я познакомилась именно так, только я ведь раньше не была в этом ресторане.

— Как проблеск из параллельной вселенной.

— Ты этим тоже интересуешься?

Я засмеялся.

— Питер говорит, что будет это исследовать. Посмотрим, что он выяснит. Но ты сказала кое-что по телефону. Ты сказала: «Это ты». Как будто ждала, что я приду. Тоже дежавю?

— Наверное. Твой голос… — Ее взгляд как-то настороженно скользнул по площади. — Честно говоря, не знаю. Как-то все запутанно, да?

Я взял кошелек.

— Мне надо в полицию, — сказал я. — Ты со мной?

— Зачем?

— Чтобы сдать…

— Нет, зачем мне с тобой идти?

Я пожал плечами.

— Питер не знает, что я здесь. Давай договоримся, что это так и останется?

— Нет, — возразила она. — Я не вру. По крайней мере, друзьям.

— Так вот кто он? Друг?

— Да.

— А если он тебя любит?

— В таком случае это его проблемы.

— Но что ты будешь делать? Пусть он все равно помогает вам с мамой?

На меня она смотрела со своего рода изумлением и негодованием.

— Не знаю, достаточно ли хорошо мы с тобой знакомы, Мартин, чтобы у тебя было право получить ответ на такой неприличный вопрос.

— Ты только что рассказала мне свою очень личную историю, Мириам. Полагаю, если я захочу, то смогу продать информацию этому Колыеву за приличную сумму денег. Но ты мне доверяешь. Знаешь, почему ты мне доверяешь?

— Нет. — Она отодвинула стул от стола, будто собираясь встать и уйти.

— Не доверяешь или не знаешь почему?

— Второе, — кратко ответила она.

— Инстинкт. У тебя могли бы возникнуть подозрения, что меня Питер подослал — разузнать твои мотивы, но ты же знаешь, что я здесь не поэтому.

— А тогда почему?

— Потому что я тебя люблю.

Мне на голову словно рухнули небеса. Не потому, что это неправда: я любил ее с той секунды, как заглянул ей в глаза под водой. Или раньше. Да, раньше. Под водой была не первая встреча, не могу по-другому это объяснить, у меня случилось дежавю. Причина того, что на меня рухнули облака, солнце и небо Сан-Себастьяна, крылась в следующем: я сказал это вслух — словно мне удалось покинуть реальность, пробить стеклянную крышу, фальшивый небосвод, выйти из реальности «Шоу Трумана» и войти в другую. Возможно, не более настоящую, чем та, фальшивая, возможно, в ней тоже есть свой фальшивый небосвод и свои тайные наблюдатели, но вместе они чуть более настоящие, чем всего лишь одна, насколько я знал.

Мириам встала, и когда я поднял взгляд, чтобы увидеть ее лицо, меня ослепило низко висящее солнце, и я ничего не увидел, пока она не ушла.

— Вот и все, — сказала следователь криминальной полиции Имма Алуарис, провожая меня по коридору от криминалистической лаборатории до лифта. — Надо вам вернуться в Памплону до того, как праздник снова будет в самом разгаре.

Я кивнул. Процедура прошла быстро. Длинная ватная палочка в руках у мужчины в латексных перчатках, у меня провели ею во рту — вот и все, как подытожила Алуарис.

— Осталось еще кое-что, — сказала она, нажимая кнопку вызова лифта. — Вы спрашивали, кем был покойный.

— Мне просто любопытно…

— Посмотрим на него?

Перед нами открылись двери лифта, и она пропустила меня вперед. Вошла следом и нажала кнопку минус первого этажа.

— Отдел судебной медицины находится в подвале, так что мы быстро.

— Мне не нужно…