Люди коменданта изрядно потрудились, чтобы превратить бывшую учебную часть, где когда-то отмеряли мозгов королевским рекрутам, в нечто пригодное для размещения почти тысячи человек. Офицерская квартира была отремонтирована и кое-как меблирована, на кухне перекрыли свежей соломой крышу, подняли длинные деревянные навесы, под которыми уже почти не сыро в палатках, а главное – завезли огромное количество бруса и доски, так что построить временные бараки не составляло никакого труда.

Арвел позволил себе дремать до тех пор, пока ветер с моря не прогнал туман, явив на востоке по-осеннему белесый солнечный диск. В просторной комнате с белеными стенами стало слишком светло, и Хадден, посвистывая, слез с постели. Умывшись в медном тазу, он растер лицо льняным полотенцем, оделся потеплее и вышел. К его спальне примыкала длинная комната с узкой кроватью для денщика, сейчас вся, до самого потолка заставленная ящиками с инструментами и прочим имуществом господина инженера. Ящики стояли столь тесно, что Арвелу пришлось буквально протискиваться через проход между ними. Он вышел в коридорчик, послушал, как храпит в своей комнате пушкарь Хонт, изрядно поднабравшийся вчера у коменданта, и, покачав головой, распахнул обитую железом входную дверь. Стоящий у крыльца часовой вытянулся и раскрыл было рот для рапорта, но Арвел остановил его коротким взмахом руки:

– Ребят разбудишь…

Солдат ответил ему благодарной улыбкой. Этот марш вряд ли утомил опытных саперов, но – впереди было очень много тяжелой работы, а Хадден крайне не любил гонять людей попусту.

Старший повар, давно усвоивший, что его милость господин инженер встает очень рано, встретил его самым радушным образом.

– Офицерский стол у нас будет вон там, – взяв Арвела под локоть, повар отвел его под соломенный навес, и на длинном столе молниеносно появилась тарелка гороховой каши, блюдо с копченым мясом, мелко нарезанные овощи в масле и глиняный кувшинчик. За спиной у Хаддена встал мальчишка-поваренок с полотенцем в руках, готовый прислуживать, но Арвел отослал его: сейчас он совершенно не нуждался в компании.

Пока он завтракал, полковой лагерь начал просыпаться. Вечером, как в таких случаях положено, солдаты опорожнили свои фляги, и теперь многие вставали с дурной головой. Среди палаток появились женщины с тележками, уже раздобывшие в городе пиво – сейчас на их товар был особенный спрос. Следя за ними взглядом, Арвел понимающе хмыкнул: для кого-то война смерть и разруха, а иным отнюдь – возможность сколотить кой-какой капиталец. Денежки у его солдат водились, за этим Хадден следил строго, так что прелестные дамы, сопровождавшие полк в трудах его бранных, выглядели вполне достойно.

– Эй, Кита! – гаркнул он, завидев крепкую молодуху в трехцветной, сшитой из кусочков, кожаной куртке, из-под которой спускалась до пят бархатная юбка. – Иди сюда!

Девушка немедленно повернула свою тележку и заспешила на зов.

– Уже успела в город? – поинтересовался Хадден, не без удовольствия разглядывая ее чуть смуглые щеки северянки и тонкую, гордую линию шеи. – Что там у тебя сегодня?

– Здешние лавочники встают затемно, – Кита кокетливо поправила медно-рыжий локон возле уха, блеснула темными глазками, – так что с товаром все отлично. Желаете вина, ваша милость? Для вас найду самое лучшее!..

– Мне не надо, – инженер помахал пальцем перед ее носом и указал на длинное строение из замшелого камня под новой черепичной крышей, – а вот там уже, поди, проснулся господин Хонт из Ла-Велле, он вчера был не слишком осторожен с кувшином.

– А их милость приставать не ста-анут? – подбоченились девица.

– Станут, так золотой с него стрясешь. Иди – скажешь часовому, что я велел. В похмельном виде сей господин мне сейчас совершенно ни к чему.

Что там будет с Китой, Хадден смотреть не стал. Поваренок собрал со стола, Арвел церемонно, с полупоклоном, помахал рукой старшему повару и быстро пошел в сторону конюшен, где за низкими бревенчатыми изгородями виднелись десятки груженых фур.

Здесь с караулом все было особо строго, по-боевому: двенадцать солдат, старшина и офицер. Дежурным начальником стоял лейтенант Филлих, немолодой, весьма опытный инженер, подорвавший множество вражеских бастионов.

– Ночь прошла тихо, – доложил он Хаддену. – Да местность почти безлюдная, кому тут бродить? Там, – он указал рукой куда-то на восток, за густую рощу, – лесопилка с водяными колесами. Нам будет удобно, если что.

– Вас сменят через час? – спросил Арвел.

– Именно так, ваша милость. Да я и не устал, в общем-то.

– Это очень хорошо. Через пару часов сюда приедет комендант полковник Саллен, и мы с ним отправимся смотреть берег. Мне хотелось бы, что вы, господин Филлих, оказали нам честь…

Лейтенант понимающе кивнул.

– Я буду готов, ваша милость. Мне взять с собой кого-нибудь еще?

– Нет, охранять нас будет Гро с его головорезами. Город для нас пока чужой, Филлих, и мне не хотелось бы привлекать излишнего внимания. Надеюсь, вы меня понимаете?

Оставив дежурного, Арвел прошел между плотно стоящими фурами. В глубине, ряду то ли в третьем, то ли в четвертом, стояли шесть особо выделяющихся повозок – на тяжелых широких колесах, с двойным парусиновым верхом, пропитанным к тому же древесным соком для защиты от влаги. Возле одной из них Хадден остановился, разомкнул пряжки ремней, что стягивали парусину в задней части, и заглянул внутрь.

Там, на толстом слое соломы, лежали два длинных цилиндра, туго обмотанные кожами. Несколько секунд Арвел смотрел на них, потом резко запахнул парусиновый полог и потянул ремни. На лице его появилась задумчивая улыбка.

Саллен прибыл точно в назначенное время. Его сопровождали все те же, вчерашние лейтенанты, немного бледные после вечерних возлияний. Арвел встретил коменданта возле штаб-квартиры, предложил вина – тот учтиво отказался – и приказал Гро подвести лошадь Хонта. Восемь солдат в полном снаряжении уже ждали возле кухни.

– Погода благоволит нам, господин мой, – заметил Саллен, указав на ясное солнце, – не жарко и не сыро. Дорога будет легкой.

– Насчет «не сыро» я бы возразил, – пробурчал лавеллер, – ночью я порядком замерз.

– Не надо было жалеть дров, – рассмеялся Арвел.

– Ах, какие там дрова…

Из-за навеса, под которым стояли палатки пятой минной роты, выехал Филлих на плотной черной кобыле. Под форменной курткой из тисненой кожи виден был начищенный панцирь – с виду простецкий, без всяких украшений, однако Арвел хорошо знал, из какой стали и с какими ухищрениями изготовлен этот доспех. Несколько вмятинок говорили о том, что панцирь уже не раз спасал жизнь своему хозяину. Лейтенант вежливо поклонился коменданту, кивнул его юным спутникам и повернулся к Арвелу с улыбкой на устах:

– Ваша милость ничего не сказали насчет чертежных принадлежностей, но я, – с этими словами он повернулся в седле и хлопнул рукой по большой плоской сумке, висевшей за стременем, – решил взять с собой походный столик.