а теперь хочешь обвинить своего брата в том, что он сделал то же самое? Это чушь собачья, и ты это знаешь. Оставь Лиама и Королей в покое.

— Убирайся, Найл Фланаган. — Голос Грэма эхом отдается от двери, и я поднимаю голову, чтобы увидеть, как он входит, небрежно одетый в темные джинсы и темно-синий блейзер на пуговицах поверх него, рядом с ним Сирша. Она выглядит так же великолепно, как и всегда, в темно-синем платье, облегающем ее изгибы, и наброшенной поверх него черной кожаной куртке с первой ночи. Я не упускаю из виду, что цвета, которые она носит, совпадают с цветом одежды ее отца, как будто это еще один тонкий сигнал в мою сторону, напоминание о том, что она верна своей семье.

Нет, если я женюсь на тебе, Сирша О'Салливан. После этого ты, черт возьми, должна быть предана мне.

— А я думал, мы здесь ужинаем, — ухмыляется Найл, не вставая со стула. — Я слышал, в этом заведении готовят превосходный пастуший пирог. Прошло много лет с тех пор, как я был на родине…

— Убирайся к чертовой матери, — процедил Грэм сквозь зубы, его лицо покраснело, когда он сердито посмотрел на Найла, направляясь к столу, Сирша следует за ним. Я наблюдаю, перейдет ли ее взгляд к Найлу, проявит ли она вообще какие-либо эмоции, но ее лицо такое же пустое, каким я его и видел.

Рука Квинта снова тянется к пистолету.

— Это должен быть частный ужин, — спокойно говорю я. — Место, где мы можем собраться перед завтрашней встречей, а не место, куда ты можешь прийти и шпионить для моего брата. Послушай Грэма, прежде чем я прикажу своим людям вывести тебя силой и устроить сцену. Если ты хочешь поговорить, мы можем поговорить позже. Но не здесь.

Найл медленно поднимается.

— Тогда приятного ужина, — хрипло говорит он, придвигая свой стул. Его глаза скользят по моим собравшимся мужчинам, словно оценивая их, а затем он разворачивается на каблуках и широкими шагами выходит из комнаты. Я вижу, как он бросает взгляд на Сиршу, проходя мимо нее, но она остается совершенно неподвижной, даже не взглянув на него, когда он проносится мимо.

Возможно, я был параноиком.

Вопреки тому, как я преподнес это Найлу, за обеденным столом не так много разговоров о делах. Пиво льется рекой, мужчины по ходу вечера рассказывают все более и более хриплые истории, Джейкоб часто гладит рыжеволосую официантку по заднице каждый раз, когда она возвращается с новой порцией напитков. Я замечаю, что Сирша просто ковыряется в еде, потягивая пинту крепкого сидра, который она заказала. Она выглядит взволнованной, избегает моего взгляда на протяжении всего ужина и не произносит ни слова, что совсем не похоже на мою острую на язык принцессу.

Моя. Моя принцесса. Мне кажется, именно в этот момент что-то меняется, и я знаю, как это будет Я знаю, что собираюсь вернуться. Не только из-за Сирши, но и по множеству причин. Я не смогу жить с кровью моего брата на руках, и, в конце концов, это всегда было моим правом по рождению. Моей судьбой.

Но это будет на моих условиях.

В какой-то момент я слышу, как Сирша тихо извиняется, отодвигает свой стул и направляется в сторону туалета. Я знаю, что у меня нет реальной причины преследовать ее, и я знаю, что не должен этого делать. Тем не менее, я ловлю себя на том, что встаю и, извинившись, иду по тускло освещенному коридору, обшитому деревянными панелями, чтобы подождать ее, пока она не выйдет. Меня тянет к ней, и я не могу дождаться, когда уложу ее в постель в нашу первую брачную ночь не только для того, чтобы наконец испытать это удовольствие, но и для того, чтобы выкинуть из головы эту странную потребность в ней. Мне ни в коем случае не нравится выходить из-под контроля, а Сирша заставляет меня чувствовать себя на самом краю пропасти.

Когда она выходит несколько минут спустя, силуэт ее вырисовывается в теплом свете позади нее, она замечает меня и слегка подпрыгивает.

— Коннор, — выдыхает она, ее рука поднимается, чтобы коснуться груди, как будто я напугал ее, и что-то в том, как она произносит мое имя, заставляет меня почувствовать тепло до глубины души.

— Сирша. — Я загораживаю ей дорогу, поэтому она не может обойти меня. Мы стоим там мгновение, глядя друг на друга, и она тяжело сглатывает. — Ты была очень тихой сегодня вечером.

Она откидывает волосы назад, глядя на меня снизу вверх.

— Я подумала, тебе это понравится, — говорит она с ноткой язвительности в голосе.

— С каких это пор тебя стало волновать это?

Сирша пожимает плечами.

— Может быть, я просто устала с тобой ссориться.

— Я сожалею о том, что сказал ранее. — Эти слова удивляют даже меня, и я вижу, как ее брови поднимаются. — Это не единственная твоя ценность, Сирша. Но я думаю, ты это уже знаешь, тебе не нужно, чтобы я говорил тебе об этом.

— Я знаю, какова моя ценность для таких мужчин, как мой отец и ты, — натянуто говорит Сирша. — И я знаю, какова моя ценность для самой себя. Теперь, если ты не возражаешь…

Я поворачиваюсь, прижимая ее к стене всей тяжестью своего тела в прохладном, тусклом свете. Это даже не сознательное движение, скорее потребность. Нужно снова быть рядом с ней, чувствовать тепло ее тела и вдыхать ее. Ее волосы собраны в высокий конский хвост и густо спадают на шею ниже плеч. Я протягиваю руку, ослабляя ленту, так что волосы ниспадают вокруг ее лица густыми клубничными волнами, которые умоляют меня просунуть в них руки. Она ахает, и я делаю именно это, запуская руки в ее волосы, обхватывая ладонями ее лицо, и мой рот обрушивается на ее.

Я как будто выхожу из собственного тела и наблюдаю за тем, как я это делаю. На вкус она как яблоки, сладкая и острая от алкоголя, и я чувствую себя опьяненным ее поцелуем. То, как она тихо вздыхает от прикосновения моего рта, то, как ее губы приоткрываются для моих, как будто она ничего не может с этим поделать, опьяняет. Такое впечатление, что она ничего не может с собой поделать, как будто ей больно за меня так же, как и мне за нее.

Это будет к лучшему для нас обоих, как только мы наконец сможем подавить это желание.

Ее язык скользит по моему, теплый и мягкий, и я стону, чувствуя, как мой член твердеет еще больше. Мои руки скользят вниз по ее рукам, опускаясь к талии, и я невольно бросаюсь вперед, прижимая ее к стене. Кто-нибудь может появиться в любой момент, даже ее отец, но я