каких обстоятельствах не должна ожидать от него верности. Но он также предложил мне кое-что, чего я никогда бы не ожидала от мужчины в нашем мире…Мою собственную свободу, как только я подарю ему сына. Свободу самой заводить любовников, испытывать удовольствие во всех его проявлениях, не ограничивать себя только одним мужчиной на всю свою жизнь точно так же, как он никогда не ограничивал и никогда не будет ограничивать себя одной женщиной.

Непрошеный, первый мужчина, который приходит мне в голову, это тот, кто загнал меня в угол, когда я выходила из лифта.

Найл Фланаган.

Это, конечно, нелепая мысль. Я сомневаюсь, что он вообще прикоснется ко мне… это опасно. К тому времени я буду женой Коннора, а он по-прежнему останется ближайшим другом и доверенным лицом Лиама. Возможно, он даже не поверит, что Коннор позволил бы мне такое. Но что, если ему было бы все равно? Коннор смотрит на меня с желанием, но я не могу избавиться от того, как Найл смотрел на меня в том коридоре…с тем проблеском тоски, который он так быстро спрятал, как будто это было реально, и он стыдился этого.

Даже если это не Найл, я вижу, какие возможности открываются передо мной.

— Коннор, ты дурак, — думаю я, снова опуская голову под воду. До этого я никогда не рассматривала ни одного любовника, кроме своего будущего мужа.

Однако сейчас во мне что-то проснулось. Желания, о существовании которых я никогда не подозревала, пронизывают меня, и я больше не вижу причин, почему бы мне не воспользоваться ими.

Я выйду замуж, лягу в постель и подарю Коннору наследника. А потом, если он будет настаивать на том, чтобы поступать так, как ему заблагорассудится, я сделаю то же самое.

Если будущий король хочет играть в эту игру, то и его королева тоже может поиграть.

18

КОННОР

Никогда в своей жизни я не был так чертовски доволен и расстроен одновременно. Ночь с Сиршей превзошла мои самые смелые ожидания и я, черт возьми, не знаю, что я чувствую по этому поводу.

Самым простым исходом для нее было бы испытать крайнее отвращение ко всему происходящему и потребовать, чтобы я отвез ее домой, прежде чем я вообще отведу ее в эту проклятую комнату. Это подтвердило бы, что она была во всех отношениях избалованной, чопорной, ванильной принцессой, какой я ожидал ее видеть, и я мог бы вести себя соответственно. Женился бы на ней, если бы захотел, трахал бы ее до тех пор, пока не обрюхатил, и продолжал бы наслаждаться всеми разнообразными удовольствиями, которым я привык предаваться со столькими женщинами, какие только попадались мне в руки.

Но нет.

Сирша была заинтригована, хотя и шокирована. Она позволила мне уговорить ее подняться наверх. Вынудила меня дать ей стоп-слово. Заставила меня сделать самое худшее. И хотя я этого не сделал, мы зашли намного дальше, чем я ожидал. Даже после одного из лучших минетов в моей жизни, одно воспоминание о Сирше, привязанной к той скамейке, о ее горячей и красной заднице под моей рукой, о ее сжимающейся попке вокруг моего пальца и о ее влажном подергивающемся клиторе под моей рукой, когда я заставлял ее кончать снова и снова, снова возбуждает меня.

Я думал, что мне не нравятся девственницы. Становится совершенно ясно, что мне это слишком нравится.

Это просто означает, что я буду знать, о чем просить, когда получу тех любовников, которых ты мне обещал.

У меня нет причин ревновать. Я обещал ей свободу, и я не шутил. В конце концов, мне нет никакого дела до нелепых патриархальных традиций мафии и их ограничений в отношении своих жен. Пока я знаю, что все дети, которые есть у Сирши, мои, мне все равно, что она делает.

Или, по крайней мере, я так думал. Но сейчас…

Я не ожидал, что она будет такой чертовски отзывчивой. Ради всего святого, она девственница. Девственницы хнычут и рыдают, обещают и берут свои слова обратно, волнуются и неловко спотыкаются в свои первые разы. Они напуганы и неуверенны, а иногда и сожалеют. Легко пугаются и смущаются собственных желаний.

Сирша не была ни тем, ни другим. О, она была напугана, я видел это по ее лицу. Даже она была неуверенна. Черт возьми, она не знала, что такое анальная пробка. Ее никогда не шлепали, не связывали, у нее никогда не было члена во рту. Но она была слишком упрямой, или вызывающей, или что-то в этом роде, чтобы показать это. Как только она согласилась позволить мне раздвинуть ее границы, она позволила себе испытать удовольствие, которое я ей предложил. Она пыталась понять, что именно меня во всем этом так возбуждает, подтолкнуть к самостоятельной работе.

Она была такой чертовски отзывчивой. Я знаю, что каждый раз, когда я буду дрочить, долгие годы я буду думать о ее возбуждении на своих пальцах, о том, какой она была мокрой до того, как я к ней прикоснулся, о том, как она так чертовски сильно кончила в тот первый раз, отчаянно желая получить оргазм. Как она снова промокла насквозь от моего члена у нее во рту. Мысль о том, что она так реагирует на другого мужчину, позволяя другому мужчине вторгаться в ее рот, задницу или киску пальцами, языком и членом, крича от оргазма ради него, заставляет меня чувствовать прилив слепой ярости, которая не имеет абсолютно никакого гребаного смысла.

Всего два дня назад я даже не хотел видеть Сиршу О'Салливан. Теперь у меня жгучее желание убить любого другого мужчину, который прикоснется к ней. Она не позволит мне вернуться к этому. Нет, если только я тоже не буду ей верен. Сирша О'Салливан, как я быстро убеждаюсь, это сила природы. Женщина, которая не позволит мне переступить через нее или которую легко запугать. Она знает себе цену, и я не могу не испытывать к ней за это невольного уважения.

На что бы была похожа наша обоюдная верность?

Я никогда не думал, что создан для этого. Мне нравится разнообразие, приключения, острые ощущения от погони и открытие для себя новых женщин, их тела, их реакций, того, что им нравится, а что нет, всего, что делает нового партнера уникальным. Я не из тех мужчин, которые стремятся к одному и тому же, мне нравится узнавать партнера достаточно хорошо, чтобы доставить как можно больше удовольствия нам обоим, но я никогда не заводил романов. Никаких свиданий, никаких ночевок, никаких ярлыков и никаких обещаний. Просто веселье и оргазмы.

Я бы не знал, как предложить это Сирше, даже если бы попытался. И если бы я попытался… Она с такой