Дверь тут же убрали в сторону. Они оказались в узком тамбуре, из которого дальше вела еще одна дверь – более массивная, красно-коричневого цвета.

– Ого. Тут убежище, – объявил Токарев, – и оно… заперто изнутри. Хотя обычно так не делается. Наверное, кто-то успел спуститься туда. Потом они могли уйти через аварийный выход. А могли остаться… там. В этом случае запас мог и сохраниться.

«Если они быстро умерли», – додумал эту мысль Малютин.

В углу тамбура была свалена груда защитных костюмов. Николай опознал среди них ОЗК и Л-1 – все в отвратительном состоянии, рваные. Горой, словно отрезанные головы, лежали маски противогазов. И еще какое-то тряпье валялось. Эту кучу они обошли стороной – независимо от обстоятельств ее появления, лишние рентгены никому не нужны были. Малютин вспомнил анекдот: героям-ликвидаторам Чернобыля дадут приставку «фон-» к фамилии и титул «ваше сиятельство».

– Город Прокопьевск. Завод «РТТЗ», – ни к кому не обращаясь, произнес Николай. – ДУ-VI-6. Дверь убежища защитно-герметическая распашная. Установили совсем недавно… перед войной.

– Это ты откуда знаешь?

– Читал в бумагах.

– Это где такой город? – переспросил подошедший к ним Бунчук.

– Не помню, – Токарев пожал плечами. – На Урале где-то.

– В Сибири, – поправил Малютин.

– Неважно. – Майор уже подошел к штурвалу и навалился на него, но сдвинул только на пару сантиметров.

Дверь не шелохнулась.

Он сделал еще один заход. Руки в перчатках со скрипом скользили по штурвалу, несмотря на их специальное покрытие.

По сигналу майора еще двое самых дюжих бойцов попробовали открутить штурвал, но тщетно. У одного он чуть подался, но намертво застрял примерно на середине первого поворота. Будто что-то держало.

– Ничего не понимаю, – Токарев выглядел растерянным. – Если там электромагнитное блокировочное устройство, оно не может работать без энергии. И дверь не заржавела. Совсем. Режьте ее тоже! – приказал он солдатам.

Снова полетели искры.

В этот момент Якут зашелся в приступе кашля и сорвал с себя маску. Его почти тут же вырвало – он еле успел отвернуться к стенке. Красные пятна на его лице подступали уже к самому лбу.

– Товарищ майор, мне хреново. Надо воздухом подышать.

– Иди. И подопечного забери с собой.

Воздух тут действительно был очень спертый. Но Малютин не был уверен, что дело в этом.

У него тоже зверски болел тот участок кожи на лице, куда попали частицы проклятого растения.

«Природный алкалоид, вызывающий аллергическую реакцию даже в микродозах».

Чуть пошатываясь, Якут потянул Николая к выходу из подвала. На секунду они остановились в углу тамбура, где северянина снова начало выворачивать наизнанку. Малютин пригляделся и увидел, что пол покрыт не просто мусором, а пустыми консервными банками: тушенка, произведенная по ГОСТу, – свиная и говяжья.

Но что-то с ними было не то. Некоторые выглядели так, будто крышку просто выбили кирпичом. Другие – словно их открывали тупым ножом или стамеской. Третьи были истерзаны так, будто их грызли зубами. Впрочем, Малютин вспомнил, как однажды купил на барахолке дешевую китайскую открывалку. Она рвала крышки банок именно так.

А вперемешку с жестянками лежали кости. Много костей. Он с ходу заметил три большие берцовые. Точно такие, как их изображали в учебниках по анатомии. А значит, тут закончили свою жизнь минимум два человека.

«Выходит, зверье в этом месте еще как гнездовалось… И куда же оно потом делось?»

Но биолог в этот момент мог думать только о том, как выбраться на воздух и присесть. Он тоже почувствовал себя хреново. Даже боль в щеке отошла на второй план. Потому что начали распухать лицо и шея, а дыхание сделалось затрудненным.

«Надо быстрее выбраться на воздух и добраться до аптечки. Любой антигистаминный препарат сейчас подойдет…»

Борясь с тошнотой и не давая себе потерять сознание, он доковылял до рюкзака, который майор бросил на диванчике в фойе. Рядом стояло кресло, жутко продавленное и ободранное, будто обивку его драли когтями коты. Невысокий тощий солдат, оставленный здесь для охраны тылов, смотрел в окно, разглядывая двор. Расстегнув рюкзак, ученый быстро нашел аптечку и выбрал ампулу димедрола. Старый добрый димедрол хотя бы некоторым помогал при аллергии на пыльцу. Набрав немного в пятикубовый шприц, биолог уколол себя в бедро прямо через одежду.

В этот момент он услышал, как хлопнулось об пол человеческое тело. Оборачиваясь, Николай уже знал, что увидит. И точно. Якут лежал на боку и только хрипел, показывая рукой на горло.

Солдат, стоящий у окна, теперь смотрел куда-то в небо. Видимо ему там что-то померещилось.

– Чё хрипишь? Курил много? – спросил Малютин с издевкой.

Ответом ему был только взгляд, в котором боль мешалась с ненавистью.

– А вот что ты мне сделаешь, если я нарочно буду тормозить? А ничего. И товарищи твои – ничего. Вон тот индюк даже не слышит, что мы подошли. Все пялится наружу. Ты кончишься раньше, чем они подойдут. Поверь.

Во взгляде снайпера теперь была только униженная мольба.

– Да черт с тобой, – скривился ученый. – Я же не зверь. Только и ты не быкуй сильно. Мало ли что начальник приказал.

И он поставил своему тюремщику укол спасительного – скорее всего – препарата. А после, в трогательном жесте, помог подняться на ноги. Вскоре цвет лица почти нормализовался, отек спал, хотя жуткие пятна на коже никуда не делись.

Придя в себя, Якут первым делом огрел ученого прикладом и связал руки.

«Вот и помогай после этого людям. Никогда этого делать не надо».

Когда пришли остальные, связанный Малютин лежал, а Якут стоял над ним с автоматом.

– Командир, он в твоем рюкзаке рылся.

– Но я же тебя, сволочь… – Николай аж закашлялся. От такого выворачивания событий наизнанку даже Оруэлл бы в гробу перевернулся.

– Вынюхиваешь? – Токарев потянулся за «Гюрзой», а может, просто сделал вид.

– Что я, крыса, что ли? Просто хотел не дать нам с ним сдохнуть. Это растение выделяет… выделяло сильный яд. Может, если истолочь его и забить в «дудку», можно хорошие глюки словить. (Как говорил один его приятель по прошлой жизни: «Можно путешествовать, даже не выходя из комнаты».)

Все были злые, как черти, – ничего у них с дверью не получилось. Сибирский металлопрокат оказался им не по зубам.

В этот момент на лестнице послышались шаги полковника. Он, похоже, расстроился больше всех и еле переставлял ноги.

– И что здесь происходит? – спросил Бунчук, тяжело дыша. В проходе за его спиной мерцали вспышки: в подвале вовсю работал резак, а значит, попытки открыть дверь не были оставлены.