человека, как Асет Орани, не может быть благим. Но ведь сейчас не время отказываться от силы, от знания, от могущества, какой бы источник он не имел — пришло время битв, и в этот раз нас действительно могут уничтожить, если мы не докажем, что арэнаи всё еще являются лучшими воинами Ойкумены!

Орани всё понял. И обуревающие мою душу сомнения, и моё желание идти до конца, и то, что в этот раз я не осмелюсь взять некромага себе в союзники. Не Хеля Пустынника, создателя морой, бича Ойкумены.

— Он не знает, — сказал маг хаоса. — И ты не хочешь ему говорить. Но ты можешь допустить ошибку, если попробуешь самостоятельно воссоздать трансформацию метаморфов.

— Я не буду делать это одна. Эрик…

— Ничем не сможет тебе помочь. Я был знаком с ним не так уж и долго, — Асет позволил себе кривую ухмылку, — но уже успел понять, что он, как и Эйнар, скорее практик, чем теоретик. А значит, он будет бесполезен. Но мы ведь с тобой сделаны из другого теста, да, Агнесса?

— Нет никаких "мы", никогда не было и уже не будет. Когда некромаг тобой займется, тебе будет уже не до научных изысканий, — огрызнулась я.

— Я бы не отказывался от сотрудничества так легко, тем более учитывая, что с некоторых пор мы не совсем чужие люди друг другу.

Я нервно рассмеялась:

— О чём ты говоришь, демонское отродье?

— О тех отношениях, что связывают меня и твою мать.

Отвратительно. И он еще смеет говорить о моей матери своим грязным, лживым ртом…

— Если вы были любовниками, — брезгливо сказала я, — это еще ничего не значит, что я должна прислушиваться к тебе.

— Я говорю не о любовной связи. Я говорю о браке. Твоя мать, с некоторых пор является моей супругой, что делает тебя, в некотором роде, моей падчерицей.

Опасаясь, что безумие заразно, я отошла от мага хаоса на несколько шагов назад, оперевшись спиной о стол.

— Поясни, — сказала я бесцветным голосом. Пальцы мои нервно дрожали, и лишь огромным волевым усилием я сдерживала себя от того, чтобы впиться когтями в шею мага.

— Видишь ли, я несколько слукавил, объясняя суть заклинания eriodos corte. Точнее, не упомянул один из аспектов его использования. В старые времена, задолго до твоего рождения, брачный союз играл более важную роль, чем сейчас, а преданность жен и любовниц, как и вассалов, имела первостепенное значение. И эту преданность пытались обеспечить любыми возможными путями. Eriodos corte, выполненное со всеми условиями, приравнивается к браку. Прелесть этого заклинания в том, что здесь достаточно согласие одной стороны. Видишь ли, раньше как-то мало задумывались о равенстве прав в браке… Впрочем, могу тебя успокоить. Связь, налагаемая заклинанием, не столь одностороння, как это может казаться со стороны. Пусть на меня накладывается меньше уз, чем на Зору, я всё же обязан взять на себя ответственность за свою жену.

Я фыркнула:

— Можешь не беспокоиться. Этот брак не продлится долго. Как только Хель найдет способ сломать заклинание…

— Этого не произойдет, — спокойно прервал меня сигил. — Заклинание нельзя сломать. Мы связанны с Зорой до самого конца — моего, а значит и её. Ты ведь владеешь даром ш, и сейчас я открытая книга пред тобой. Так услышь, и пойми, что я не вру — этот брак не расторжим, и Зора, хочет она этого или нет, навсегда связана со мной.

— Она знает это? — севшим голосом спросила я Асета.

Тот чуть промедлил, прежде чем ответить:

— Нет. Но рано или поздно это заклинание вновь приведёт её ко мне… и надеюсь, она не будет держать на меня зла на моё небольшое самоуправство.

— Зачет тебе это, сигил? Неужели только в пику мне и Анхельму? Или ты мстишь за что-то Зоре?

— Нет, это не месть. Просто я всегда получаю то, что я хочу… чего бы мне это не стоило.

Маг приподнялся. На его лице, измазанном кровью, проступило, впервые за этот вечер, живая эмоция — и я поняла то, что маг хаоса, возможно, не знал еще сам. Он был давно, неизлечимо влюблён в мою мать. И эта страсть, столь сильная и болезненная, что сигил предпочитал её не замечать, извратилась в его мозгу, превратившись в жажду обладания и контроля.

А еще, он действительно не врал, когда говорил, что заклинание снять нельзя. А значит, я, против своей воли, была вынуждена думать о том, как сохранить этому магу жизнь. Вот только учтёт ли Анхельм моё желание, станет ли он заботиться о сохранении жизни моей матери. Я не была в этом уверена, и если честно, не хотела проверять.

— Безумец, — с горечью произнесла я, — ради своей прихоти ты сломал жизнь женщине, к которой неравнодушен. Она не простит тебе этого унижения.

— Мне не нужно ничье прощение, — самоуверенно произнёс Асет.

— Безумец, — повторила я. — Но в этот раз ты выиграл. Я не буду сдавать тебя некромагу. Ты должен уходить, и как можно скорее.

— Только после того, как я тебя заберу.

И я не выдержала, срываясь на крик:

— Ты… ты… ослеплённый гордыней псих, не знающий, когда нужно остановится! Еще час назад ты стоял на коленях, скованный и лишенный своей магии, а теперь ты смеешь ставить условия! Радуйся что я позволю тебе жить, и не смей, даже не думай, возвращаться за мной или за Зорой!

— Если тебя смущают мои браслеты, я могу их снять, — лёгкое движение рук и антимагические браслеты с глухим стуком падают на пол. Наверное, мой ошарашенный вид смотрелся весьма забавно, потому что Орани рассмеялся, глядя на меня: — Неужели ты думала, что я буду носить с собой антимагические браслеты, которые могут использовать против меня самого? О нет, я достаточно опытен и осторожен, чтобы предположить, что моё собственное оружие может оказаться в чужих руках, и позаботится о том, чтобы оно в этом случае не сработало.

— Значит, всё это была игра? Ты с нами просто забавлялся?

Асет поморщился.

— Не совсем. Я не рассчитывал, что окажусь в ситуации, где на меня наставляет оружие один из твоих многочисленных родственник. Я всё же достаточно труслив, и не люблю, когда мою жизнь подвергают опасности. И кстати, об опасности — мне бы очень не хотелось пересечься с Хелем, и поэтому я вынужден пропустить долгие уговоры, и просто вз…

Что "просто вз…", я так и не дослушала, хотя догадывалась о том, что здесь предполагалась некоторая доля насилия и принуждения, поэтому вместо того, чтобы разинув рот, позволить себя еще раз обвести