— Да, ты права. Это было бы слишком большой удачей. Но я на это и не рассчитываю. А вот найти среди стройматериалов какой-нибудь инструмент наподобие выдерги, по-моему, вполне реально. Как думаешь? Ой!

— Что?!

— Споткнулась об ящик!

— Осторожнее.

— Стараюсь.

Какое-то время тишину в комнате нарушали только осторожные шаги Милы и лёгкое шуршание, когда она ощупывала попадавшиеся на пути предметы в поисках чего-нибудь металлического и желательно острого. Наконец, она сдалась.

— Похоже, здесь одни материалы, а инструментов нет. — Мила со вздохом уселась на ящик рядом с Анжелой. — Ну или я просто не смогла их найти в темноте.

— А без них замок открыть ты никак не сможешь? — спросила Анжела. — Ты же у нас детектив, как оказалось, — добавила она не без иронии

— Вот именно, детектив, а не фокусник. Чем я тебе открою? Хоть бы проволочку какую-нибудь! Можно было бы ещё попробовать поковыряться, а так… Была бы с нами Даша, у неё можно было бы шпильку взять. У неё их штук сто, наверное, в её рыжей шевелюре. У тебя случайно ничего такого нет тоненького и острого?

— Есть.

— Что ж ты молчала?! — оживилась Мила. — Давай сюда!

— Держи, — Анжела сунула в протянутую руку Милы котёнка. — Целых двадцать штук острейших кошачьих коготков.

— Ой, ми-ми-мишечка ты наша! Замучили мы тебя совсем, — заворковала Мила, наглаживая котёнка. — Но дверь открыть ты нам не поможешь, конечно. Это тётя Анжела загнула. А выбираться как-то надо… Ну-ка, подержи, — Мила вернула котёнка Анжеле и прибавила, поднимаясь: — Держи покрепче.

С этими словами Мила бросилась на дверь и стала колотить в неё руками и ногами, голося что есть мочи:

— Откройте! Откройте немедленно! Ну, пожалуйста! Что вы, не люди, что ли! Виталик! Эдик! А-а-а! Откройте!

— Мила, ты чего? Я с перепугу чуть котёнка не выронила.

— Анжела, бросай его! Никуда он отсюда не денется. А сама растянись на ящиках, будто без сознания, — не переставая колотить в дверь, распорядилась Мила и продолжила громко взывать к совести брюнетов.

Видно, наверху её всё-таки услышали. Хоть и не сразу, а спустя какое-то время в комнате сначала вспыхнул свет, потом дверь распахнулась, и Эдуард, состроив зверскую рожу и держась за кобуру, заорал с порога:

— Чего орёте?!

— Выпустите нас отсюда! — выпалила Мила, кидаясь к нему. — У Анжелы клаустрофобия!

— Чего?! — Эдуард, видимо, был готов к чему-то такому и не дал застигнуть себя врасплох. Он быстро отступил за порог, выхватил пистолет и, направив его на Милу, скомандовал: — Отошла от двери!

Миле ничего не оставалось, как тоже сделать шаг назад. Показывая на бесчувственную подругу, живописно раскинувшуюся на ящиках, она жалобно пояснила:

— Ну, ты видишь? Ей плохо!

Эдуард не купился.

— Не прекратишь концерт, будет ещё хуже! И не только ей! — зловеще пообещал он. — Свяжем и рты залепим!

— Ну хоть свет оставь! Будь человеком! — взмолилась Мила.

Анжела, слабо застонав, слегка пошевелилась.

— Ещё раз ворохнётесь тут, пеняйте на себя! — пригрозил Эдуард и захлопнул дверь.

Но свет не выключил.

Мила явно была довольна результатом своего концерта и, потирая руки, объявила:

— Отлично! Попытка номер два!

Она пустилась в повторный обход комнаты, методично осматривая всё, что ей попадалось на пути. К сожалению, результат второй попытки ничем не отличался от результата первой.

Мила снова подсела к Анжеле, наглаживавшей котёнка. Тот даже не попытался воспользоваться свободой, неожиданно дарованной ему на те несколько минут, в течение которых Анжела изображала обморок. То ли он в отличие от Эдика проникся сочувствием к несчастной жертве клаустрофобии, которую к тому моменту, видимо, уже назначил своей хозяйкой. То ли просто ошалел от всего происходящего, а устроенный Милой тарарам и вовсе вогнал его в ступор. Так или иначе, он никуда не убежал и теперь, довольный собственной сообразительностью, уютно тарахтел у Анжелы на коленях.

— Что, вообще ничего? — спросила Анжела.

— Угу, — кивнула Мила. — Хотя, знаешь… Смотри, вот эта стена с окном, она уличная, то есть капитальная и сложена из кирпича. Видишь?

— Ну конечно, вижу. И что?

— А теперь смотри сюда: стена с дверью тоже сложена из кирпича, потому что она делит дом на две половины, то есть тоже капитальная.

— И что нам это даёт? — не поняла Анжела. — Я не очень сильна во всех этих строительно-архитектурных делах, так что поясни, что ты имеешь в виду.

— На капитальных кирпичных стенах нет гипсокартона, а вот на этих двух, отделяющих нас от соседних комнат, есть.

— А! Ну теперь мне всё сразу стало понятно! — даже не скрывая сарказма, поддела Анжела.

— Анжела, ты хоть и блондинка, но уж, прости меня, крашеная, так что не тупи, пожалуйста! — огрызнулась Мила, чем в очередной раз удивила Анжелу. Раньше в ответ на колкости подруги Мила только обиженно дулась. — Скорее всего межкомнатные перегородки сделаны из гипсокартона. Во всяком случае, я очень на это надеюсь, — пояснила Мила.

Спрашивать, что им это даёт, Анжела не стала, как и обижаться на резкость Милы. Пусть делает что хочет. Получится у неё вытащить их из западни — хорошо. Не получиться… Ну, хотя бы попытается.

А Мила в это время заглянула в одну из коробок. Она обнаружила её, когда в первый раз ещё в темноте обследовала комнату. Строители в эту коробку складывали обрезки облицовочной плитки. Покопавшись в них, Мила выбрала самый узкий и острый обрезок.

Со словами:

— О! То что надо! — подошла к стене из гипсокартона, той, что меньше была заставлена стройматериалами, и начала ковырять её острым концом обрезка.

— Мил, может, я и не совсем настоящая блондинка, но, честное слово, не догоняю: зачем нам в соседнюю комнату? — ещё не успев договорить, Анжела, судя по её загоревшимся глазам, догадалась в чём дело и, опережая Милу, сама ответила на свой вопрос: — Думаешь, соседняя комната не заперта?

— Если она пустая, то наверняка не заперта.

— А если всё-таки заперта?

— Ну, я