Расходы на неудачные экспедиции заставили О. Кромвеля снова созвать парламент; но он уже не полагался, как прежде, на свободу выборов. Шестьдесят членов, присланных Шотландией и Ирландией на основании указов о союзе, были просто назначены правительством, которое воспользовалось всем своим влиянием, чтобы обеспечить выбор более выдающихся членов Государственного совета. Однако выяснилось, что половина избранных членов связана с правительством выгодой или положением. О. Кромвель был недоволен. Перед допуском в Палату от каждого члена требовалось удостоверение Совета, и таким путем, на основании политической или церковной неблагонадежности, была исключена четверть от всего числа избранных — сто человек с Гэселригом во главе. К этим произволу и насилию Палата отнеслась с чрезвычайными умеренностью и благоразумием. С самого начала она отказалась от всякого противодействия правительству. Одним из первых ее шагов было позаботиться о личной безопасности О. Кромвеля, жизни которого постоянно угрожали заговоры. Она поддержала его воинственную политику и назначила для продолжения войны необыкновенно крупные субсидии. Эти действия и придали особую силу упорному отказу Палаты узаконить деспотичную систему, в сущности, поставившую Англию в осадное положение.

В своей вступительной речи О. Кромвель смело встал на защиту деспотизма генерал-майоров. «Сильнее, чем что-либо за последние 50 лет, это содействовало устранению порока и упорядочению церкви. Я буду держаться этого, заявил он с чрезвычайной энергией, несмотря на зависть и клевету безумных людей. Я готов за это рисковать жизнью, так же, как и за все другое, что я когда либо предпринимал. Если бы это нужно было сделать снова, я повторил бы это». Но, едва в парламент был внесен билль, узаконивший деятельность генерал майоров, как настроение Общин обнаружилось в долгих прениях. Они готовы были принять протекторат, но в то же время хотели сделать его правительством на законном основании. То же имели в виду и разумнейшие сторонники О. Кромвеля. «Я опасаюсь принятия этого закона, писал один из них его сыну Генриху, потому что это сделает силу главной основой правления его высочества и еще более удалит его от того естественного основания, на которое желают поставить его власть представители парода в парламенте, ожидая, что в таком случае протектор станет к ним ближе, чем теперь». Билль был отвергнут, О. Кромвель подчинился воле нации и отнял у генерал майоров их полномочия.

Но поражение военного деспотизма служило только подготовкой к еще более смелой попытке восстановить господство закона. Не обычный педантизм и не пошлая лесть побудили парламент предложить О. Кромвелю принять титул короля. Опыт последних лет доказал народу ценность обычных форм, под прикрытием которых выросли его свободы. Власть короля ограничивалась конституционными законами. «Права короля, как было справедливо замечено, — подчинены судам и ограничены так же, как любое поле или другая собственность человека». С другой стороны, протекторат был новостью в истории Англии, и для ограничения его власти не существовало никаких обычных средств. «Один сан по природе является законным, — сказал Глинн, — знакомым народу, самим по себе определенным, ограниченным и упорядоченным законом, а другой нет вот главная причина, почему парламент так сильно настаивал на этом сане и титуле». На деле под названием монархии партии, руководимые офицерами и юристами Палаты, понимали восстановление конституционного и законного правления.

Предложение было принято подавляющим большинством голосов, но в бесконечных совещаниях между парламентом и протектором прошел месяц. В каждом совещании сквозь туманные выражения О. Кромвеля пробивались его здравый смысл, понимание общенародного настроения и искреннее желание установить такой строй, который обеспечивал бы цели, преследуемые пуританством, — свободу политическую и религиозную. Но при этом ему главным образом приходилось считаться с настроением армии. О. Кромвель хорошо понимал, что его власть основывается на силе меча и что недовольство солдат может разрушить все его могущество. Он колебался между сознанием политических выгод такого решения и сознанием его невозможности ввиду настроения армии. «Его солдаты, — говорил он, — не простые воины. Они люди богобоязненные, люди, которых, пока они соблюдают чистоту, не может поработить дух мира и плоти». Общий их голос он считал голосом Бога. «Это честные и надежные люди, — утверждал он, — преданные великим целям правительства. И хотя, в сущности, доказательством их превосходства не служит нежелание подчиняться затрагивающим их постановлениям парламента, я считаю своей нравственной обязанностью просить вас не предлагать им таких тяжелых блюд, которых они не могут переварить. Я думаю, Бог не благословит такой меры, которая вызовет с их стороны справедливое недовольство».

Настроение армии скоро определилось. Ее вожди с Ламбертом, Флитвудом и Десборо во главе вручили О. Кромвелю заявления о своих отставках. Офицеры обратились к парламенту с ходатайством взять назад предложение о восстановлении монархии «во имя старого дела, за которое они проливали кровь». О. Кромвель тотчас предупредил прения об этом ходатайстве, которые могли привести к открытому разрыву между армией и Общинами, и отказался от короны. «Я не могу взять на себя управление с титулом короля, — сказал он, — вот мой ответ на этот великий и важный вопрос». Несмотря на неудачу, парламент с удивительным самообладанием обратился к другим способам осуществления своей цели. Предложение короны было связано с условием принять Конституцию, которая была видоизменением «орудия управления», принятого парламентом 1654 года. О. Кромвель горячо одобрял эту Конституцию. «Постановления этого закона, — объявил он, — обеспечивают вольности народа Божьего так, как никогда прежде». Теперь этот «акт об управлении» стал законом, с заменой только титула короля названием протектора. Торжественное провозглашение протектората парламентом было, в сущности, со стороны О. Кромвеля признанием незаконности его прежнего управления. От имени Общин спикер надел на генерала мантию правителя, дал ему в руки скипетр и опоясал его мечом справедливости.

Новая Конституция позволила О. Кромвелю назначить себе преемника, но затем сан должен был стать избирательным. Во всех других отношениях были тщательно восстановлены формы старой Конституции. Парламент снова состоял из двух палат, причем 70 членов Второй Палаты назначались протектором. Общины вернули свое старое право решать вопрос о правильности выборов. Выбор членов Совета, сановников и офицеров был поставлен в зависимость от парламента. Протектору были выделены определенные средства и было установлено, что подати могут собираться только с согласия парламента. Свобода богослужения была обеспечена всем, кроме католиков, епископалов, социниан и отрицателей боговдохновенности Писания; свобода совести — всем без исключения.

Отсрочка Палаты после узаконения протектората оставила О. Кромвеля на вершине могущества. Казалось, он получил, наконец, для своего управления законные национальные основания. Блеск славы затмил неудачи его первых внешних предприятий. Накануне созыва парламента одному из капитанов Блэка удалось перехватить часть испанского флота с золотом. В конце 1656 года протектор,