– Только не упади! – нараспев произнося слова, стал притворно умолять ее Пит. – Тут высоко!

Спустя несколько секунд брат дернул Тесс к себе, а потом повалил безопасности ради на землю. Заходясь хохотом, от которого у него на глазах выступили слезы, мальчишка заспешил прочь, вытирая их на ходу.

Тесс весь день прорыдала в кустарнике. Ее мочевой пузырь не выдержал, когда она повисла над водой. Мокрые трусы она стащила с ног и закопала в песке дюны, чтобы родители никогда об этом не узнали и не отругали ее. Тесс было ужасно стыдно, но в то же время этот эпизод породил оставшуюся с ней на всю жизнь привычку стоически относиться к эгоизму окружающих. Она будет лучше, всегда будет лучше тех, кто пытается ее унизить. Она будет тихо, не поднимая лишнего шума, много работать и стараться быть лучше других. Начнет холодную войну против всего мира. На жестокость брата и остальных она ответит ледяной невозмутимостью. Во имя ненависти она станет лучше, чем они.

А потом, спустя несколько десятилетий, Тесс познакомилась с Аркадием, чье сердце было подобно ее сердцу. Наблюдая, как он угасает, она вспоминала тот день в заливе, ската и ужасы, таящиеся под водной гладью. Каждый раз, когда Аркадий открывал глаза, он начинал ее искать. Тесс не знала, о чем он думает и может ли вообще думать. До той неожиданной вспышки она даже не понимала, что воспринимает его присутствие в своей жизни как нечто само собой разумеющееся. Его голубые глаза прежде ничего не упускали из виду, а теперь они были подернуты туманом. Наблюдая за тем, как эти глаза вращаются, пытаясь остановиться на ней, Тесс задавалась вопросом, осталось ли за ними хоть что-то разумное.

Она вспомнила один из их первых совместных обедов. В те дни Аркадий помогал ей в трудном деле поиска по всему миру деталей для Митти и Сары.

– Знаете, – сообщила она старику, – когда я была маленькой, то тоже играла с куклой Сарой. В детстве меня интересовало, откуда взялась эта кукла, но я тогда даже представить себе не могла, что все настолько сложно.

– А в детстве ты что думала? Откуда берутся эти куклы? – подмигнув, спросил Аркадий.

– Не помню… Кажется, я считала, что куклы были всегда.

Старик рассмеялся.

– В определенном смысле так оно и есть. Я немолодой человек, ты знаешь…

Улыбнувшись, Тесс спросила:

– А почему Митти и Сара? Откуда вы взяли эти имена?

Аркадий неожиданно умолк. Его сверкающий взгляд омрачился.

– Ну, Митти – это сокращенное от мицва[67]. На идиш этим словом называют доброе дело, совершенное во имя Бога.

– А Сара?

– Сара… – Аркадий долго не отвечал, медленно пережевывал пищу, а затем не торопясь пил вино. – Сара значит «принцесса». Я знавал однажды девочку, ее тоже звали Сара. Кукла – ее уменьшенный портрет. Маленькая принцесса Сара.

Дыхание Аркадия, прежде отрывистое, теперь замедлилось. Тесс приходилось нагибаться, едва не прижимаясь ухом к его рту, чтобы убедиться, что старик еще дышит. Она так низко склонила голову, что губы старика очутились совсем близко. Она уловила, как Аркадий едва слышно произнес ее имя.

– Я здесь, Аркадий, – сказала Тесс.

Старик издал сиплый звук. Язык его высунулся изо рта. Слова давались ему с трудом.

– Адам…

Приоткрыв глаза, он медленно перевел взгляд на Тесс. Она не знала, что сказать. Аркадий понял, что Тесс подавлена. Из груди его вырвался всхлип.

– Он знает, – в страхе прошептал Аркадий. Слеза покатилась по его щеке. – Он знает. Он выяснил…

– Что он выяснил? Кто выяснил?

Тесс потянулась, чтобы смахнуть его слезы, и сказала первое, что пришло ей на ум, первое, что могло, по ее мнению, успокоить Аркадия:

– Ты спрашиваешь об Адаме? О деньгах? Он не знает о деньгах, Аркадий. Никто не знает. Я никому не раскрыла твою тайну. Никто ничего не знает. Все в порядке.

– Слава богу, – улыбнулся Аркадий, и на его лице отразилось глубочайшее умиротворение. – Он не должен ничего узнать. Мы-то не знали. Тогда это казалось оправданным. Мы не должны были знать.

Затем Аркадий прошептал что-то на немецком. Он снова взглянул на Тесс. Туман в его взгляде рассеялся. Черты его лица исказились. Глаза яростно сверкнули.

– Ты ничего ему не скажешь. Пожалуйста, пообещай мне.

– Обещаю.

– Позаботься о нем. Адам сам не справится. Он не похож на нас. Ты должна его защитить.

Тесс улыбнулась и кивнула.

– Хорошо, Аркадий. Т-с-с-с. Попытайся заснуть.

Старик вздохнул и расслабился. Свет в его взгляде погас. Он заснул.

Почему она не должна рассказывать Адаму о тайных фондах? Выходит, Аркадий не доверяет управление деньгами своему внуку? Всеми этими деньгами, зарытыми во множестве задних дворов…

Тесс видела, как дрожат его веки. Казалось, что сейчас он мысленно созерцал чудесную страну, существовавшую в прошлом, полстолетия назад. Она не удивилась бы, если бы так оно и было. Аркадий никогда много не рассказывал о своей жизни, но Тесс знала достаточно, чтобы понимать: то, что он видел, хорошим быть не могло.

Внизу, в кабинете, Тесс рассматривала фотографию, прислушиваясь к собственным чувствам. Она снова позвонила Адаму и оставила мужу голосовое сообщение. Во внезапном припадке гнева женщина, неуклюже размахнувшись, запустила мобильник в стену. Отскочив, телефон стукнул ее по большому пальцу ноги. Выругавшись, Тесс схватила подушку, прижала ее к лицу и расплакалась от злости к бесполезному развратному мужу. А еще она не ожидала от себя таких сильных чувств по отношению к старому человеку, лежавшему сейчас наверху. Ей было ужасно жаль себя. Она разрыдалась. Сжимая подушку, Тесс опустилась на пол, свернулась калачиком в позе эмбриона и рыдала, пока не выплакалась. Подушка стала мокрой от слез и перепачкалась соплями.

Поднявшись с пола, Тесс направилась к компьютеру. Там она набрала Адаму сообщение и отправила его по электронной почте, информируя о том, что его деду, равно как и их браку, пришел конец. Все кончено. Она подробно, не упуская ни единой детали, описала, как возрастало оказываемое на нее давление, рассказала о всей глубине горя, причиненного его изменой, о том, что, по ее мнению, он полнейшее ничтожество и в подметки не годится кое-кому из ее прежних любовников, тех, с кем она встречалась до замужества. Тесс выплеснула все накопившееся в душе, как прежде она выплакала все слезы, уткнувшись в подушку. Закончив, она дважды перечитала письмо. Палец ее застыл над мышкой, но вместо того, чтобы послать письмо, она одним кликом удалила его.

Тесс умылась, перекусила и почувствовала себя лучше. Она вспомнила, как однажды всерьез поругалась с Адамом из-за сына. Маленький Кейд, не похожий на других ребенок, развивался слишком медленно. Тесс выразила мысль, что у Кейда и в самом деле могут обнаружиться какие-то нарушения. Адам не хотел ее слушать, а она не могла остановиться. Только после того, как муж разбушевался и раскричался, Тесс вдруг поняла, что Аркадий находится в доме и слышит всю их безобразную ссору. Она почувствовала стыд, когда старик, зайдя на кухню, застал ее плачущей.