Из уважения к Рашель, даже несмотря на то, что похороны проходили не на иудейском кладбище, решено было следовать обычаю, согласно которому все члены семьи помогают засыпать землей гроб. Первым должен был взяться за лопату Тревор, отец Тесс, как самый старший в семье.

«Хреновина какая», – промелькнуло в голове у Адама, пока он наблюдал за тем, как Тревор Кофлин шаркающей походкой медленно подходит к могиле. Бедный Тревор! Толстый лысый никчемный Трев! Он и дня в своей жизни не проработал… Он никогда не обеспечивал материально собственную семью… На его плечах не лежал груз прошлого, который тяготил Аркадия… Он никогда и не любил старика так сильно, как любил его Адам, а все равно Треву полагалось первому бросить в могилу землю. Нет, это неправильно. Дед никогда бы этого не позволил, будь он жив. Трев вогнал лопату в землю и, зачерпнув немного земли, кинул ее вниз. С легким звуком твердые комья забарабанили по дубовой крышке гроба. Трев, передав лопату, отошел, вытирая глаза. Следующей была мачеха Тесс, глупая, тупая женщина. Еще одна неудачная попытка. Следующий – Пит, брат Тесс. Не человек, а пародия на человека, потеющий рохля с ручками-палочками, высовывающимися из коротких рукавов рубашки. Пит оценил вес лопаты, чиркнул лезвием по куче вскопанной земли, зачерпнул всего ничего, но при этом крякнул, когда лезвие входило в рыхлый грунт.

– Гребаное издевательство, – чуть слышно произнес Адам.

Потом, к немалому своему удивлению, он сорвался с места и устремился к куче земли. Одна рука вцепилась в лопату. Другой рукой Адам отпихнул ошеломленного Пита. Тот отшатнулся назад и оступился. В течение нескольких ужасных мгновений казалось, что он вот-вот рухнет в могилу, но, к счастью, Пит вовремя выпрямился. Адам же с размаху вонзил лезвие лопаты в землю, набрал побольше, поднял и высыпал на гроб. Он наблюдал, как комья земли с глухим стуком падают на дубовую крышку, полный ощущения значимости и весомости происходящего. Он повернулся за очередной порцией земли. Вторая… третья… четвертая лопата. Адаму нравилось ощущать, как напрягаются его мускулы, чувствовать тяжесть грунта, который он ворочал. Он работал, и вскоре от кучи земли мало что осталось, а мышцы плеч заныли от затраченных усилий. Адам остановился, тяжело дыша, а затем зашагал прочь, не обращая внимания на людей, которые уступали ему дорогу.

Тесс нагнала Адама на автостоянке. Он расхаживал там, посматривая на наручные часы. Она подошла к нему сзади.

– Адам! Что происходит?

Посмотрев на нее, Адам перевел взгляд на свой внедорожник и указал рукой на катафалк, припаркованный во втором ряду посредине автопарковки.

– Катафалк меня заблокировал, – пожав плечами, произнес он. – Надо подождать, пока уедут.

– Нет, я о другом. Куда ты сорвался? Что ты делаешь? Что с тобой такое?

Адам развернулся и удивленно уставился на Тесс.

– О чем ты?

Она замерла, рассерженная, не зная, с чего начать, но спустя несколько секунд решилась:

– Ты только что сбежал с похорон родного деда!

– Эти похороны недостойны моего деда! – закричал Адам, указывая на холм. – Мой дед был героем. Он заслужил похорон героя, а не чертову прогулку в парке!

Тесс росла в семье, испорченной богатством и артистическими амбициями. Притворство у них было в ходу вместо валюты. Будучи младшей из дочерей, Тесс давно поняла, что ей никогда не удастся перекричать либо переплакать своих старших сестер и братьев, не говоря уже о родителях, поэтому она научилась выражать свое раздражение в спокойной жесткой форме. Тесс на собственном опыте знала, что, если кто-то набрасывается на тебя в порыве праведного гнева, проще всего поставить его на место, проявив ледяное спокойствие.

– Откуда такая уверенность? – ледяным тоном произнесла Тесс. – Ты даже по-настоящему хорошо его не знал.

Адам крепко сжал челюсти. Он грузно подступил к жене.

– Как ты смеешь, мать твою? – прорычал он.

– А ты какого хрена смеешь? – Шагнув к мужу, Тесс толкнула его кулаком в грудь. – Где ты, блин, пропал? Где ты шлялся? Ты знал, что он умирает.

– Я был занят… бизнес.

– Ты должен был остаться с ним.

– Но…

– Ты должен был остаться с ним.

Спокойствие предало ее. Тесс расплакалась. Горькие слезы покатились по ее лицу. Участники похорон начали выходить из ворот кладбища. Они замирали на месте, завидев ссорящуюся пару, не имея возможности уйти другой дорогой, не пройдя в непосредственной близости от этой безобразной сцены. Тесс было все равно. Теперь все это перестало иметь для нее какое-либо значение.

– Ты должен был остаться с ним. Я была рядом, а ты нет.

Она видела, что Адам заводится, готовясь к сражению. Он набрал полные легкие воздуха, собираясь закричать. Что-то в ней изменилось… кристаллизировалось. Она больше не сердилась. Ее охватила покорность неизбежному.

– А ты сорвался с места и поперся в Азию с… только богу известно с кем, когда Аркадий больше всего в тебе нуждался. Тебя не было рядом с ним, потому что ты, скорее всего, в это время залезал на кого-то. Я никогда тебе этого не прощу, потому что он на моем месте тоже тебя не простил бы.

Теперь все казалось Тесс предельно простым. Пока Адам бормотал невнятные оправдания, она его не слушала. Ей стало яснее ясного, что гнев и разочарование, которые она сдерживала все эти годы, никуда не делись. Испытывала она и другие эмоции, пока еще трудноопределимые. Когда чувства, которые она все еще питала к Адаму, выгорят дотла, останется самолюбие, а также вера в зов судьбы. Она подняла руку, заставляя мужа умолкнуть. Она заговорила. Голос ее был громким, а дикция отчетливой. Пришедшие на похороны должны были ее слышать.

– Я любила Аркадия. Он значил для меня больше, чем ты. А ты его подвел. Мне, блин, яснее ясного, что ты и в подметки не годишься своему деду. Все кончено.

Скорбящие в черных костюмах и платьях собирались вокруг нее. Горестные лица. Тихие сочувственные вздохи. Тесс протолкалась сквозь толпу, а затем побежала по автостоянке, выскочила на улицу, не обращая внимания на голоса, что-то ей кричавшие. Она унижена, сломлена и свободна.

Сумочку с телефоном Тесс оставила на заднем сиденье автомобиля Адама. Пришлось идти домой пешком. Каблуки сломались после первого километра. Тогда она двинулась дальше босиком. Там, где могла, Тесс шла по земле, где не удавалось, быстро перебирала ступнями, старясь не обжечь их о раскаленный асфальт. Тесс радовалась тому, что идет пешком. Это давало ей время хорошенько все обдумать. К тому моменту, когда Тесс добралась до дома, она заново переоценила свою жизнь, разобрала ее по косточкам, делая скоропалительные суждения обо всем. Друзья, на глазах у которых она только что унизила Адама, ей не нужны. Пусть убираются… Репутация в деловых кругах загублена. Скатертью дорога! Она всегда их терпеть не могла. Тесс была уверена, что чувства эти взаимны. Никого не осталось, ради кого следовало бы притворяться счастливой. Адам теперь сам по себе. Прошлое сожжено до основания. Вот и замечательно! Нет ничего, за что ей хотелось бы цепляться. Она заберет деньги, которые успел скопить Аркадий, возьмет Кейда и уедет в Нью-Йорк. Там она вырастит из сына хорошего человека подальше от его ублюдка отца. Дорога домой заняла несколько часов. У нее было достаточно времени, чтобы обдумать, какие вещи с собой взять и как объяснить Кейду, закатившему истерику перед похоронами и оставленному дома под присмотром, что они вдвоем сейчас поедут отдыхать. Солнце уже опустилось за горизонт, когда Тесс вернулась домой. Она была готова отправиться в путь.