А Кейт тем временем и правда ушла. Растаяла! Как громыхающее грозовое облако. Потребовала заработок за последний месяц и оплату медицинской страховки по закону КОБРА[59]. Даже заставку на компьютере не оставила. Барри в ярости.

Я ужасно себя чувствую. Из-за Кейт — не из-за Барри. Моя жизнь превратилась в постоянный стресс, тошнит уже. Я бы сама от себя сбежала, жаль, не могу.

30 апреля, 22:00

Если мужчина, склонный к спонтанным действиям, внезапно предлагает вам руку и сердце, есть ли шанс, что он действительно этого хочет? Разумеется, Стив планировал сделать мне предложение. Типа того. Но ни разу не заикнулся о женитьбе.

30 апреля, 22:30

Мэнди. Ладно, по крайней мере, в этот раз тебе хватило воспитания удариться в панику до того, как я отошла ко сну.

Я. Мэнди, я серьезно! Ты не думаешь, что он жалеет о своем предложении?

Мэнди. Он правда ходил с тобой выбирать простыни?

Я. Ага.

Мэнди. Какого еще подтверждения ты ждешь? Расслабься! Нет повода для беспокойства.

2 мая

Первый шаг к решению проблемы — признать ее существование. Одной мне не справиться. Вот я и сказала это. Ужасно, но факт: мне нужна помощь.

Я бы попросила Стивена, но он так занят своей программой. Едва успевает одеваться по утрам. Что касается оркестра, который он должен пригласить… Полагаю, дело закончится тем, что мы одолжим у папы старенький проигрыватель и будем крутить рок-н-роллы пятидесятых годов.

Есть еще Мэнди, которая вопреки обещаниям канула в черной дыре семейной жизни. Вместе с Джоном.

Самое время принимать меры.

3 мая

Попросила помочь маму.

Поручила ей пять дел, которые я, скорее всего, не смогу осилить, а она — испортить. Уже полегчало. Это лучшее из решений, какие я когда-либо принимала. И мама была польщена.

Как знать, может, стоило давно попросить ее о помощи?

Я такая дура.

4 мая

Сегодня звонила Николь. Хотела поговорить. (Хорошо.) Прямо сейчас. (Интересно.) Наедине. (Ой-ой-ой!) Вот тут я и поняла: что-то не так. Последний раз сестра приезжала ко мне четыре года назад. Я тогда застряла в бюстье, купленном под влиянием порыва. Надевать его следовало через голову. Не так-то это просто, как выяснилось. Когда я попробовала снять мудреную деталь туалета, металлические застежки зацепились за волосы, оставив меня стоять голой по пояс, с задранными вверх руками и лицом, закрытым чертовым бюстье. Набрать в таком положении телефонный номер все равно что упражняться в йоге. А про то, чтобы самой открыть дверь, и думать нечего. И я позвонила Николь, у которой есть ключи от моей квартиры. Можно было попросить папу, но никакое лечение не помогло бы ему оправиться от подобного переживания.

Однако, ожидая Николь сегодня, я подумала, что она, возможно, пытается проявить перед свадьбой сестринские чувства. Как делали героини Джейн Остин. Когда же она вошла, я сообразила, что ошибалась. Сестра выглядела встревоженной и уставшей. Как будто не спала несколько недель.

Я. Все в порядке?

Николь. И да, и нет. Мне нужно кое-что тебе рассказать. Кое-что важное.

Она села на диван и достала из сумки сигареты. Николь не курила с тех самых пор, как ей стукнуло двадцать один. Чет тогда сказал, что женится на ней, только если она бросит курить. Сестра огляделась и тихонько хихикнула.

Николь. Помнишь, как я приехала спасать тебя от этого чудо-лифчика, приподнимающего грудь?

Я. Помню. Не лифчика — бюстье. Но ведь ты не поэтому пришла. Что случилось?

Николь. Мы с Четом разводимся.

Ощущение было такое, будто кто-то дал мне в солнечное сплетение, а потом стукнул головой о стену. Сама не помню как, но я плюхнулась на диван.

Я. Ты шутишь?

Николь. Нет. Это окончательное решение.

Я. Что произошло?!

Николь. Много чего. Это не сегодня началось.

Я. Мне и в голову не приходило…

Николь. Мы не афишировали.

Я. Но должна же быть какая-то причина. О боже, измена!

Николь (шокированная). Откуда ты знаешь?

Я. Вот ведь сукин сын! Я всегда подозревала Чета. Слишком правильный, чтоб это было правдой. Под маской идеального мужа скрывалась сволочь, которая закрутила роман с какой-то распутной шлюхой.

Николь. Вообще-то это я сволочь, у которой роман на стороне.

Я. Что?!

Николь. Что слышала. Это я завела любовника. И Пабло не распутник.

Я. Какой еще Пабло, черт возьми?

Николь. Парень, с которым у меня роман вот уже полгода.

Я. Полгода?!

Николь. Знаю, как это звучит. Но все к лучшему. Мы с Четом не были счастливы.

Следующие два часа Николь посвятила объяснению того, что их брак был ошибкой с самого начала. Они пошли на поводу у привычки — встречались еще со времен колледжа, отступили перед страхом неизвестности, того, что ждет их после выпуска. Поженились из боязни перед будущим, для собственного спокойствия. Первый год все шло нормально, а потом испортилось. Ни намека на счастье. Чет приготовился провести остаток жизни, отрицая очевидное, а Николь — нет. Она хотела стать счастливой. Мечтала, чтобы ей выпал шанс найти себя.

Слушая исповедь Николь и гадая, как этот самый Пабло, работающий на кабельную компанию, поможет Николь обрести себя, я ощутила тошнотворную слабость. Знаю, это звучит ужасно, эгоистично. Сестра разводится с мужем, а у меня упадок сил! Но я ничего не могла поделать. Я всегда считала их отношения примером счастливой семейной жизни. Такой, когда супруги нежно любят друг друга и живут душа в душу. Я за счастье считала обзавестись такой же семьей. И тут мне сообщают, что мой идеал не более чем иллюзия. Что это означает для меня?

Между тем сестра собралась уходить.

Николь. Спасибо, что выслушала.

(Не за что… Раз уж я не соизволила поддержать тебя во время свадьбы, должна хотя бы помочь пережить развод.)

Николь. Хотела сначала поговорить с тобой, подготовиться к объяснению с родителями. Я знаю, они будут разочарованы. Надеюсь, вспомнят, что главное — это мое счастье.