Если отбросить всю шумиху, проплаченные статьи и заявления политиков, останутся две компании, погрязшие в битве за казино, за которое в один прекрасный день придется выложить баснословные деньги. У Напье кончаются средства, ему нужно заработать, причем быстро, чтобы заполучить «Трокадеро».

Естественно, именно в этот момент появляюсь я.

Занятый этими мыслями, я вдруг замечаю, как кто-то присаживается за мой столик. Я откладываю газету. Напротив меня сидит Дима, человек профессора Сустевича.

— Привет, Дима, — здороваюсь я. — Как дела на бандитском фронте?

— Пройдемте со мной, — отвечает он.

— Прости, Дима, но у меня номер тринадцать, — объясняю я, доставая из кармана чек. — Я жду тако с рыбой.

— Профессор Сустевич хочет вас видеть.

В этот момент по громкоговорителю объявляют:

— Номер тринадцать. Номер тринадцать.

— Вот видишь?

Я пытаюсь встать, но, к моему удивлению, на плечо мне опускается чья-то рука. Обернувшись, я вижу Игоря, главного по спичкам. Он-то как тут оказался? Я чувствую холодное прикосновение пальца, вжимающегося мне в спину, прямо в область почки. Я не сразу догадываюсь, что это совсем не палец.

— Ну и что теперь? — возмущаюсь я. — Вы в меня выстрелите? Прямо в «Эль Полло Локо»?

Дима явно сбит с толку.

— Это где? — спрашивает он.

Я не понимаю вопроса, но потом наконец догадываюсь: парень принял «Эль Полло Локо» за часть тела, о которой он никогда не слышал.

— Я имею в виду, неужели вы пристрелите меня прямо в ресторане?

— Да, — отвечает Дима.

— Вам Профессор так велел? Приказал застрелить меня на глазах у всех?

— Да, — повторяет Дима с каменным лицом.

— Ну ладно, — соглашаюсь я. — Потом поем. Машина на улице?

* * *

Меня ведут к черному «линкольну». Мы выезжаем на шоссе N I-280 и едем на север.

Спустя полчаса мы оказываемся у ворот особняка Сустевича в Пасифик-Хайтс. Из будки охраны появляется крепкий мужчина. Он подходит к машине и наклоняется к водителю. Дима опускает стекло и что-то говорит охраннику по-русски. Оба смеются. Быть может, они обсудили результаты хоккейного матча или припомнили вчерашний вечер в стриптиз-клубе. Или они предвкушают то, что случится со мной.

Охранник возвращается в свою будку, нажимает на кнопку, и кованые ворота начинают открываться. Мы заезжаем, и за спиной я слышу лязг закрывающихся ворот.

В галерее у дома меня встречает тот самый блондин, который несколько недель назад ощупывал мои яйца в поисках оружия.

— Опять ты? — удивляюсь я. — После того, что между нами было, я надеялся хотя бы на телефонный звонок.

— Ваш мобильный, пожалуйста, — просит он, протягивая руку.

Я лезу в карман, достаю оттуда свою «Моторолу» и кладу в его ладонь.

— Поднимите руки, — приказывает блондин.

Я поднимаю руки. Он обыскивает меня. Сначала прохлопывает рукава, потом грудь, ноги и в конце быстро проходится по мошонке.

— Следуйте за мной, — говорит он.

Он ведет меня в зал с черно-белой дорогой плиткой и закругляющейся лестницей. На столе в центре зала стоит ваза с гладиолусами, словно на похоронах. Я замечаю Сустевича, спускающегося со второго этажа.

— Ах, мистер Ларго. Спасибо, что зашли.

— Разве я мог отказать себе в этом удовольствии?

— Идите за мной, — приглашает он меня в гостиную. Я иду за ним.

— Хотите чего-нибудь съесть?

— Тако.

— Тако? — удивленно переспрашивает он. — Это что?

— Ничего, просто выражение такое. Когда вам хорошо, надо кричать «Тако!».

— Ясно.

— Так сейчас молодежь говорит. Поколение MTV.

— Хмм… А выпить хотите?

— Тако! Да.

— Понятно, — говорит Сустевич. Он подходит к столику и открывает бутылку «Джонни Уокер Блю Лэйбл». — Виски пьешь?

— Сегодня — да. Только что от стоматолога, — объясняю я, показывая на зубы.

— Правда?

— Два придурка выбили мне передние зубы.

— А сразу и не скажешь, — говорит он, приглядываясь.

— Спасибо доктору Чатчадабенджакалани. Конечно, произносить его фамилию, когда нет двух передних зубов, — дело непростое, но зато он настоящий мастер. И за эту красоту взял всего пятьсот долларов.

— Ясно, — отвечает Профессор, протягивая мне бокал. — Ты понимаешь, зачем я попросил тебя привезти?

Я расправляюсь с виски в три глотка. Похоже, алкоголь мне понадобится.

— Полагаю, вы собираетесь мне угрожать и требовать уплаты долга.

— Да, ты абсолютно прав.

— Вы не обижайтесь, но почему вы не могли просто позвонить? Неужели было обязательно везти меня через весь город?

— Я должен кое-что наглядно тебе объяснить.

— Не нравится мне эта фраза, — настораживаюсь я.

Сустевич оборачивается и говорит в пустоту:

— Дима.

Он произносит имя подручного так тихо, словно тот стоит прямо у него за спиной. Сустевич смахивает на психа, разговаривающего с воображаемым другом. Но через секунду, словно по мановению волшебной палочки, из-за угла появляется Дима и встает туда, куда были обращены слова Сустевича.

— Да, Профессор.

— Сколько времени осталось у мистера Ларго, чтобы вернуть нам двенадцать миллионов долларов?

— Восемь дней.

— Восемь дней, — кивает Профессор. — Немного. Ты сможешь со мной расплатиться?

— Думаю, да. Но, допустим, — чисто гипотетически — мне понадобится еще несколько дней. Это вопрос обсуждаемый?

— Да, — отвечает Сустевич.

— Вот и хорошо, — успокаиваюсь я, радуясь разумности Профессора.

— Но за каждый день просрочки я буду отрезать тебе по пальцу.

— Понятно, — киваю я. — Получается, если брать по максимуму, у меня есть десять дней.

— Не обязательно.

— Ну, тогда я постараюсь успеть в срок.

— Очень мудро с твоей стороны. Дима, отведи мистера Ларго в подвал и наглядно объясни, насколько важно возвращать долги в срок.

— Знаете, в этом нет особой необходимости, — возражаю я.

Дима, улыбаясь, достает пистолет.

— Будьте добры, — говорит он, — идите за мной.

— Послушайте, — пытаюсь урезонить я Сустевича. — Мы же деловые партнеры. Ни к чему прибегать к насилию.