вниз по лестнице. Внизу, у парадной двери, с письмом в руке стояла Белла, вокруг нее толпились слуги.

– Что произошло? – спросила мисс Мьюр. Голос ее звучал ровно, хотя сердце замерло. Белла протянула ей письмо и даже смогла сдержать рыдания, чтобы теперь уже из уст своей гувернантки выслушать страшное известие.

«Дорогая Белла!

Дядюшка жив, он не поехал дневным поездом. Однако несколько человек уверяют, будто видели в этом поезде Неда. Тела погибших остаются в реке, под руинами моста, и я не прекращаю поиски; если Нед здесь, я найду его, чего бы это ни стоило. Надеюсь, что очевидцы обознались и Нед сейчас у себя в полку. Ничего не говори матушке, пока не будет точных сведений. Пишу именно тебе, потому что Люсия нездорова. Утешение и поддержку ты найдешь у мисс Мьюр. Надейся на лучшее, родная.

Твой Дж. К.».

Все наблюдавшие за мисс Мьюр во время чтения дивились выражению ее лица, ибо радость, что вспыхнула при словах «дядюшка жив» не сменилась ни горем, ни ужасом при известии о вероятной печальной участи бедного Эдварда. Улыбка, правда, угасла, но голос не дрогнул, а в глазах под опущенными ресницами мелькнуло нечто весьма похожее на торжество. Если Эдвард погиб, значит, Джин можно выдохнуть – опасность разоблачения уже не висит над ней, во всяком случае, у нее есть время, и необязательно так спешить с венчанием. «Не иначе, – думала Джин, – вмешались таинственные внешние силы», чтобы исполнилось ее желание. Потрясенная трагедией на мосту, она отнюдь не чувствовала страха, ибо сама судьба благоволила к ней. Джин утешила Беллу, раздала поручения взбудораженным слугам и умудрилась сделать так, чтобы кошмарная ночь прошла спокойно для миссис Ковентри, которая пребывала в неведении. На рассвете вернулся измотанный Джеральд. Он телеграфировал в полк, и ему ответили, что Эдвард действительно уехал в Лондон днем ранее, намереваясь заглянуть домой. Также был подтвержден факт его нахождения на лондонском вокзале. Тем не менее, оставалось непонятно, сел он в поезд или нет. Завалы разобрали не до конца, и тело Эдварда еще могло обнаружиться.

– Сэр Джон приедет нынче днем? – спросила Джин.

Они трое – Джин, Белла и Джеральд – сидели, притихшие, в розовой от рассветных лучей гостиной и вопреки здравому смыслу старались надеяться.

– Нет, дядюшка захворал. Мне сказал об этом молодой Гувер – он как раз из Лондона. Захворал, стало быть, и не закончил своих дел. Я отправил ему записку, чтобы дождался вечернего поезда – до тех пор движение по мосту не восстановят. А сейчас я часок отдохну. Всю ночь работал, сил совсем не осталось. Зовите меня, если будут новости.

Ковентри пошел к себе, Белла побежала за ним, чтобы как-нибудь услужить ему, а Джин, не в силах успокоиться, еще некоторое время бродила по дому и саду. Вестник приехал, когда было уже далеко за полдень. Джин поспешила к нему с жестоким упованием в сердце.

– Его нашли? – тихо спросила она, поскольку вестник не решался заговорить.

– Да, мэм.

– Это точно он?

– Что до меня, мэм, так я и не сомневаюсь, а вот другие – те говорят, надобно мистеру Ковентри самому взглянуть.

– Он жив?

Побелевшие губы Джин дрогнули при этом вопросе.

– Какое там! Где ж было выжить молодому джентльмену под этаким-то завалом, да еще и в воде! Нет, мэм. Раздавленный он, вот именно что костей не соберешь. Его бы и не узнали, если бы не военный мундир да не рука с перстнем.

Джин опустилась на стул и без кровинки в лице слушала, как вестник описывает изувеченное тело. Когда рассказ был кончен, появился Ковентри; смесь раскаяния, стыда и горя исказила его черты, и старший брат уехал, чтобы опознать и привезти домой младшего. Джин, чувствуя себя преступницей, прокралась в сад; облегчение от страшной новости боролось в ней с естественной для женского сердца жалостью к безвременно погибшему пылкому юноше.

– Стоит ли тратить слезы и изображать горе, когда я должна радоваться? – бормотала Джин, меряя шагами террасу. – Бедный мальчик избавлен от мучений, а я сама избегла опасности.

Но развить мысль Джин не удалось, ибо прямо перед нею вдруг возник Эдвард собственной персоной! Ни одежда его, ни лицо не являли знаков, что он побывал в переплете. Рослый и полный сил, целый и невредимый, Эдвард стоял и смотрел прямо на Джин, и в лице его презрение боролось с состраданием. Джин окаменела, ее зрачки расширились, дыхание перехватило, щеки стали белее полотна. Под взглядом Эдварда она вытянула дрожащую руку, словно желая прикоснуться к нему. Однако он отпрянул, и Джин медленно проговорила:

– Мне сказали, что вы мертвы.

– А вы с готовностью поверили. Нет, погиб мой товарищ по полку, молодой Кортни, чем неосознанно ввел в заблуждение всех. На его месте был бы я, если бы не отправился в Аскот, распрощавшись с Кортни на вокзале.

– В Аскот? – повторила Джин.

Эдвард буравил ее глазами, а голос его был тверд и холоден.

– Знаю, вы тоже бывали в Аскоте. Потому я туда и поехал – чтобы навести о вас справки. И это мне удалось. Почему вы до сих пор здесь?

– Потому, что трехдневный срок не истек. Я поймала вас на этом обещании. Я уеду прежде, чем стемнеет; до тех пор вы будете немы, если только в вас достаточно чести, чтобы держать свое слово.

– Чести достаточно.

Эдвард взглянул на часы и, убирая их обратно в карман, произнес отчетливо, ледяным тоном:

– Сейчас ровно два; лондонский поезд уходит в половине седьмого. Экипаж будет ждать вас у заднего крыльца. Настоятельно рекомендую вам уехать, ибо заговорю сразу после ужина.

С кратким поклоном он прошествовал к дому, а Джин осталась. Противоречивые чувства боролись в ее сердце, провоцируя удушье. На несколько минут девушку постиг столбняк; затем природная энергичность взяла верх, не дала хода отчаянию, пока жива последняя надежда. Джин цеплялась за нее, ибо настроилась победить в этой игре – всем и всему наперекор. Она встряхнулась, прошла к себе в комнату, упаковала вещи, оделась как можно тщательнее и села ждать. До нее долетали звуки радостной суматохи; в окно она видела, как вернулся Джеральд, от болтливой служанки узнала, что мертвое тело принадлежит молодому Кортни. Одинаковые мундиры и перстень – подарок Эдварда – ввели в заблуждение тех, кто разбирал завалы, а поскольку от лица бедняги осталось только месиво, люди решили, что погиб младший Ковентри. Кроме служанки, никто к Джин не заходил, только один раз Белла позвала ее, но тут же была отвлечена, и