угрюмый. Как выступать будете? Вся публика сбежит. Сначала уснет, потом сбежит.

Попцов снова захохотал, отхлебнул, прослезился.

– Ох, Михаил Анатольевич не жалеет градусов.

– Боюсь, никто не придет, кроме вас, – сказал Фёдор. – Там сейчас никого нет.

– А меня вам мало? – подмигнул Попцов.

Дождь припустил сильнее. Крупная капля упала Попцову на сигарету и зашипела. Он скривился. Спросил:

– А вы небось собирались сбежать? А я вас поймал?

– Просто вышел прогуляться.

– Идемте внутрь. Я теперь вас не отпущу.

Попцов выкинул мокрую сигарету. Они зашли в магазин. Рыжеволосая девушка расставляла складные стулья.

– А помните, вы мне тройничок предлагали? – спросил Попцов.

– Не помню, – буркнул Фёдор.

– Вели себя как негодник. Я-то все помню. Мотя, привет!

– Здрасьте, – ответила рыжеволосая девушка.

– А где Родион?

– Спит. Разбужу его к началу.

Фёдор сел в кресло. Попцов рассматривал книги на полках. Мотя закончила со стульями и вернулась за кассу.

– А я роман написал, между прочим, – оглянулся Попцов. – «Привет из Лиссабона» называется. Бывали там? А молодые вина любите? Я могу за вечер выпить бутылок пять или семь. Легко!

Он снова приложился к фляжке.

– Двенадцать авторских листов. Я строчил как пулемет. Такое вдохновение!

– Где взяли? – спросил Фёдор.

– Что? Вдохновение? Ну и вопросы! Его разве можно где-то взять? Зина говорила, это потому, что Луна была в Рыбах. Помните Зину? А Анжелу помните?

– Смутно.

– Вы к ней клинья подбивали. Теперь можете еще раз попробовать.

В магазин вошла полная женщина лет пятидесяти, отряхнула зонтик.

– А тут встреча с литератором?

– Тут. Вон он сидит, грустит, – ответил Попцов.

Женщина посмотрела на Фёдора и села с краю во втором ряду.

– Скажите, а что нужно, чтобы издать книгу? – спросила она.

Достала из сумки блокнот, ручку.

– Для начала – написать, – сказал Фёдор.

– Допустим, книга написана. Дальше?

– Отдать в издательство.

– Какое?

– В интернете есть все адреса.

– Я не пользуюсь интернетом. Книга написана от руки. Ее обязательно надо напечатать на компьютере или можно так?

У Фёдора закружилась голова. Вошли еще три человека – две пожилые женщины и пожилой мужчина. Расселись. Фёдор почувствовал себя маленьким ребенком, которого поставили на табуретку перед взрослыми во время застолья и попросили прочитать стишок. Последний раз он выступал, когда презентовал в Москве роман «Колесо обозрения». Это случилось незадолго до «Нацбеста». Фёдор был пьян и ничего не стеснялся. Даже немного перемигивался с симпатичной девушкой, сидевшей в первом ряду. Думал, после встречи познакомиться с ней поближе. Но она исчезла, не подошла даже книгу подписать. Он не сильно расстроился. Организатор принес ему коньяк в кофейной чашке.

Пришли еще двое – парень с девушкой. Следом еще одна девушка. На секунду Фёдору померещилось, что это Зофия. Он даже встал. Никакая это была не Зофия. Все на него смотрели. Смутившись, он вышел из зала, пробормотав, что скоро вернется.

Родион уже проснулся. Широко зевая, наливал себе коньяк.

– Можно тут посижу? – спросил Фёдор.

– Но только не во время встречи, – хмыкнул Родион. – Надо взбодриться. Хотите?

– Нет, спасибо. Ваша девушка сказала, что вы будете модератором.

– Какая девушка? Матильда? Да, буду. Вы же не против?

Он снова позевал, выпил коньяк, потер ладонями лицо:

– Схожу умою рожу.

Фёдор посмотрел на бутылки.

– Глоток перед битвой, а, Федь? – сказал ему «Квинт».

– Меня бери, – вмешался «Егермейстер».

«Суки», – подумал Фёдор.

Вернулся Родион.

– Начало через пять минут.

– Хорошо.

– Я подготовил всякие вопросы. – Родион показал смартфон.

– Да, так будет удобнее.

– И народ пришел. Человек пятнадцать точно, навскидку. И жлоб этот пришел. Представляете?

– Какой? Попцов?

– Почему Попцов? Нет, он нормальный. Я про Каргополова. Пятьдесят косарей у меня просил за выступление. Представляете?

Фёдор негромко матюгнулся.

– Согласен, – сказал Родион.

22

Каргополов сидел в первом ряду, прямо перед креслом Фёдора, закинув ногу на ногу. Он сбрил бороду, коротко постригся и напоминал того Каргополова, которому Фёдор выписал поджопник, лишь отдаленно. Пожалуй, с первого взгляда Фёдор бы его и не узнал. Рядом устроился довольный Попцов с фляжкой. Народу прибавилось. Родион оказался прав: собралось человек пятнадцать. Карцева не было. Зофии, само собой, тоже.

Глядя перед собой, Фёдор опустился в кресло. Каргополовский ботинок висел в двадцати сантиметрах от его колена. Родион сказал очень короткую приветственную речь. Люди вяло похлопали. Фёдор быстро встал и сел. По носку ботинка ползала сонная осенняя муха. Он подумал, что Каргополов вряд ли полезет тут драться. Разнимут. Будет сидеть в виде немого укора. И, может, под конец скажет что-нибудь язвительное. Но после встречи придется с ним объясняться.

– Почему вы решили стать писателем, и как это случилось? – раздался из зала женский голос.

Кажется, это была писательница, пишущая от руки. Ботинок качнулся вперед, муха улетела.

– Я не помню, – ответил Фёдор. – Это было давно.

Собственный голос показался чужим.

– А сколько вам лет?

– Сорок два.

– Расскажите, какие книги вы написали. И про что? И как стали печататься? Кто вам помог?

К счастью, вмешался Родион:

– Вы не знаете, с кем пришли на встречу?

– Нет, не знаю. Знаю, что литератор. Мне это интересно.

– Мне никто не помогал, – сказал Фёдор.

– Так не бывает.

– Достоевскому или Чехову никто не помогал.

– Но вы же не Достоевский или Чехов.

Каргополов громко хмыкнул, ботинок его дернулся и чуть-чуть не достал колено. Фёдор невольно поджал ноги.

– Вы же не читали, – сказал Родион. – Откуда вам знать?

– Я уверена.

– Почитайте, может, измените ваше мнение, – сказал Родион. – А то какой-то бессмысленный разговор.

– Почитаю. Где у вас туалет?

– В соседнем помещении. Там будете читать?

– Нет, я по-маленькому.

– Ладно, – сказал Родион. – У меня тут тоже есть вопросы. Чай или кофе?

– А можно воды? – ответил Фёдор.

Кто-то хихикнул.

– Матильда, принеси воды, пожалуйста. Так, дальше. Кошка или собака?

– А, это уже вопросы?

– Угу.

– Кошка, наверно. Или кот.

– Так. Еще. Пастернак или Мандельштам?

«Боже, боже!» – подумал Фёдор.

– В поле зреет вредный злак под названьем Пастернак, – сказал Попцов.

– Не смешно, Макс, – ответил Родион.

– Так это не я, это Сергей Михалков.

Ботинок перекрыла рука со стаканом воды. Фёдор понюхал содержимое и выпил.

– Кого выбираете?

– Ладно, Мандельштам.

– Ветреный вы, – снова вмешался Попцов.

– А знаете, от кого эти вопросы?

– Нет.

Фёдор, конечно, знал, но ему стало тошно отвечать.

– Это Ахматова, – радостно сообщил Родион. – Теперь вопросы от меня. Курить или пить?

– Курить.

– Лукавите, – хмыкнул Попцов.

Фёдор быстро посмотрел на него и вернулся к ботинку Каргополова.

– Писать или трахаться?

– Писать.

Попцов:

– Ну вы серьезно, что ли?!

– Есть или спать?

– Спать.

– Драться или убегать?

Ботинок слегка задрожал.

– Драться, – сказал Фёдор.

Каргополов снова хмыкнул.

– Коньяк