Греческие священники, которых становилось в Киеве все больше и больше, с радостью принимали приглашение Ольги остановиться у нее, дабы укрепить ее в вере и ободрить в начинаниях. Чинно сидя перед нею, рокотали они, изредка сверяясь с Писаниями:

– Не собирай себе, сестра Елена, сокровищ на земле, а собирай себе сокровища на небе, где моль не истребляет их и воры не крадут. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.

– Истину говоришь, – бормотала она, осеняя себя крестным знамением. – Не нужны мне сокровища земные, а нужны небесные.

Заботы о собственной душе, молитвы и раздача милостыни занимали Ольгу настолько, что она почти забыла о предательстве сына. Где он пропадал круглый год, чем занимался, какие мысли и дела его заботили? Расспрашивать Малушу было бесполезно, она сама мало что знала. Святослав, похоже, совершенно охладел к ней после того, как она родила ему сына. То, что она опять на сносях, не добавило ей ни его внимания, ни любви. Однажды Малуша сама напросилась на прием к свекрови и принялась слезно жаловаться на судьбу.

– Не гневи Бога, – мягко сказала ей Ольга. – Живешь в тепле и сытости, ни в чем нужды не знаешь. Чего же тебе еще надобно?

– Святослав мне нужен, – воскликнула Малуша с отчаянием. – Без него жизнь мне не мила. Скучно, даже словом перекинуться не с кем.

– А сын?

– Что сын? За ним няньки присматривают. Все при мужьях, при семье. Только я все одна да одна.

– Будь благодарна за то Господу, – посоветовала Ольга. – Никто не мешает тебе денно и нощно молиться о спасении своем.

– Еще успею, – огрызнулась внезапно обозлившаяся Малуша и сделавшаяся оттого некрасивой, сморщенной, с распухшим, покрасневшим носом. – Когда состарюсь и останусь одна как перст.

Ольга слегка побледнела и покачала головой:

– Я не одна. Господь со мной.

– Это потому что крестик навесила? – дерзко спросила Малуша. – Твои родичи тоже с крестами ходили. И где они теперь? Нетути? Много им твой господь помог?

Бледность, разлившаяся по Ольгиному лицу, сделалась еще более заметной. Давно уже по Киеву ползли слухи, что все те родственники и родственницы, которые сопровождали ее в Константинополь и тоже покрестились там, не просто так пропали, а были казнены или изгнаны Святославом в те дни, когда он забирал бразды правления в свои руки. Ольга несколько раз пыталась добиться у сына правды, но он только отмахивался и твердил, что близкие отреклись от нее, как только поняли, что она больше не у дел.

– Кто смерть, мучения или изгнание за веру принял на земле, тот воздаяние получит на небесах, – произнесла она, стараясь уверить себя в том, что так оно и будет.

– Пока что мы по земным законам живем, – хмуро сказала Малуша. – Я баба, мне мужик нужен. Найди Святослава, попроси хотя бы на несколько деньков в родное гнездо залететь.

Пообещав невестке исполнить просьбу, Ольга отправилась с визитом к воеводе Свенхильду, который как раз воротился домой.

В прежние времена достаточно было бы вызвать его к себе в терем, но с тех пор все переменилось. Ехать пришлось самой.

Свенхильд принял ее в цветущем саду, куда для них вынесли кресла и стол с закусками. Был он совсем седой, хотя воинственной стати не утратил и на старика не походил.

– Люблю, когда деревья цветут, – сказал он, блаженно щурясь на солнце. – Весною как будто и сам молодеешь.

Его глаза скользнули по Ольгиной фигуре, проверяя, на месте ли прелести, которые когда-то волновали кровь. Ей даже немного жарко стало под черной накидкой.

– Сына моего давно видел? – спросила Ольга, сидя с такою же прямою спиною, как спинка кресла. – Давно не получала весточки. Совсем меня забыл Святослав.

– Князь в походах и битвах все дни проводит, – поведал Свенхильд. – В делах ратных давно превзошел отца своего. Возов, котлов и шатров за собою не возит. Зажарит мясо на углях, да тем и сыт. А спит на потнике с седлом под головою. Настоящий богатырь.

– Это хорошо, – кивнула Ольга нетерпеливо, – но дома у него жена и сын. Про себя уж не говорю.

– Он князь, и он мужчина. Не на печи же ему сидеть.

– Как он? Где? Не ранен ли?

– Не выковали ту сталь, что Святослава возьмет, – ответил Свенхильд с такой гордостью, будто речь шла о его собственном сыне. – Не волнуйся за него. Говорю же – богатырь. Как на кого в поход наладится, так вперед гонца высылает со словами: «Иду на вы!» Мол, трепещите, а сам я ничего и никого не боюсь.

Свенхильд налил себе квасу, выпил, придерживая бороду ладонью, с наслаждением выдохнул и продолжил рассказ:

– Ходили мы на Оку и на Волгу, хазар потеснили. Святослав их кагана[29] один на один одолел, а потом Белую Вежу взял. Я присоветовал ему дальше идти…

– Зачем? – вырвалось у Ольги.

– Али забыла, как войны воюются, княгиня? Сила силу ломит, а остановился, дрогнул, повернул – тут тебе и конец. Пока всех не покорил, останавливаться нельзя.

– А я вот остановилась, – тихо вымолвила Ольга.

– Вот и кончился твой поход, – сказал Свенхильд, мрачнея.

– Может, и тебе пора, воевода?

– Я разве что в могиле упокоюсь. Это не для меня. Вот залечу язвы и обратно подамся. Мы со Святославом на Самандар нацелились. Там дыни, виноград. Вот, гляди, изюм называется. – Свенхильд подал гостье миску со сморщенными коричневыми ягодами.

Были они сладкими, а уезжала Ольга с горечью горькой. И причина тому крылась уже не в разлуке с сыном, а в опасении, что превзойдет он ее саму во всем. И скажут люди тогда: «Да, Святослав – славный князь, не чета матери».

Уязвленное самолюбие терзало Ольгу столь сильно, что до поздней ночи она молилась перед образами, стоя на коленях в грубой холщовой рубахе, скроенной на манер рубища. Она просила Господа умерить ее гордыню и придать мудрости. За сына, конечно, тоже молилась. И за детей его.

Следом за Владимиром на свет появился Олег, потом Ярополк. Третий сын, младший, родился не от Малуши, а неизвестно от кого и был прислан в Киев с кормилицей и нянькой.

В тот день Малуша явилась к Ольге вялая и словно бы постоянно прислушиваясь к чему-то такому, что было недоступно ушам посторонних.

– Так и знала, – сказала она тихо. – Сердце мне давно правду подсказало. Бросил он меня. Хазарку себе завел или еще кого. Видела последнего внука своего? Смуглый и черный, а глаза узкие.

– У меня тоже не круглые, – попробовала отшутиться Ольга.

Малуша даже не улыбнулась. Понятное дело. Какой жене весело, когда ее муж на стороне гуляет.

– Крепись, невестка, – попробовала успокоить ее Ольга. – Такова доля наша. Ждать да терпеть.