– Теперь останешься с нами, сынок?

Присевший среди радостно вопящих мальчишек, Святослав поднял на нее виноватый взгляд и коротко ответил:

– Останусь, матушка.

А в начале зимы вернулся Ясмуд.

Когда Ольге доложили, кто ее спрашивает, она не поверила.

– Кто?

– Назвался Ясмудом, – почтительно ответил слуга. – Странник. Гнать прикажешь, княгиня?

– Гнать? Почему гнать? – Она поднялась на отекшие ноги, силясь понять, сон это или явь.

– Так вшей нанесет. Странники, они такие.

– Дурачина! Зови немедля. Сюда прямо. Нет, в читальню. Да пусть свечей много не зажигают. Незачем.

Прежде чем покинуть опочивальню, Ольга всмотрелась в свое зеркальное отражение. Она понимала, что сильно состарилась за прошедшие годы, но глаза убеждали ее в обратном.

Они привыкали к переменам постепенно и успели свыкнуться с ними настолько, что собственное лицо казалось Ольге не совсем старым.

Обрядившись в синее с серебром платье, она покрыла голову таким же платком, пристроила обруч, навесила ожерелье и поспешила в читальню.

«Ясмуд, Ясмуд! – стучало в висках. – Услышал Господь мои молитвы, прислал дорогого человека скрасить мою старость и одиночество».

В последнее время она все чаще вспоминала Ясмуда и видела его во снах. Ничего не желала Ольга так сильно, как возможности снова увидеться с ним. Ей не хватало Ясмуда – его душевного тепла, понимающих глаз, слов ободрения и мудрости. По прошествии лет стало ясно, что он был ниспослан ей небом. Ольга не оценила этого. Ее жестокая расправа с четырьмя заговорщиками, задумавшими ее отравление, окончательно отвратила от нее Ясмуда. Однажды он просто исчез и не давал о себе знать так долго, что Ольга должна была позабыть о его существовании.

Но этого не случилось. Она помнила. Так отчетливо помнила, что едва держалась на ногах, пока дожидалась Ясмуда. Пришлось сесть.

Он все не появлялся. Не в силах сдержать волнения, Ольга встала. В тот же самый момент дверь открылась и двое гридней завели в комнату Ясмуда, почтительно держащего шапку в руках.

Его седые волосы, расчесанные на прямой пробор, отросли настолько, что лежали поверх воротника тулупчика. Лицо было худое, обветренное, с заострившимся носом и большими ясными глазами. Он не выглядел оборванным или нечистым. И совсем не казался состарившимся.

Из последних сил Ольга стояла на месте с прямой спиной и высоко поднятой головой.

– Оставьте нас одних, – велела она гридням.

И, едва лишь дверь за ними затворилась, бросилась к Ясмуду с распростертыми объятиями.

– Белый совсем стал, – прошептала она, поднимая взгляд и перебирая пальцами пряди его длинных волос.

– Метет, – отшутился он.

– Этот снег уж не растает.

– Твоя правда. Но мне молодости не жаль. Глуп был.

– Теперь поумнел? – спросила Ольга, снова прижимаясь к нему всем истосковавшимся телом.

– Не очень, – засмеялся он. – Иногда дурак дураком.

– Ты самый умный, Ясмуд. И самый лучший.

Они стали целоваться, сперва робко, потом все смелее и смелее.

– Ох, да ты же, наверное, голодный совсем! – спохватилась Ольга через некоторое время.

– Нет, княгиня, – ответил он, улыбаясь своей неповторимой улыбкой. – Добрые люди покормили при входе в Киев.

– Спасибо им, – произнесла она с чувством и указала на кресло. – Присядешь с дороги? Небось все ноги исходил в своих странствиях.

– Ноги привычные, – ответил он, опуская суму на пол.

– Где был, что видел? Почему крышей над головой не обзавелся?

– Лучше расскажи о себе, – попросил он. – Как живешь? О чем думаешь? В ладу ли с сердцем своим?

– Сердце не на месте, – призналась она, улыбаясь ему в ответ. – Я править привыкла, а власть моя кончилась. Святослав теперь все решает, меня не спрашивает.

– Этому радоваться надо, – сказал Ясмуд серьезно.

– Я знаю, – кивнула Ольга. – Только не получается. Себя поменять тяжело.

– Да. Но без этого никак.

– Сначала я упрашивала его остаться, а теперь жалею, – поделилась она. – Святослав как чужой мне. Мы почти не видимся. Он тяготится моим обществом. И Киев ему не по нраву.

– Почему же не уедет? – удивился Ясмуд.

– Наверное, боится, что престол заберу, – вздохнула Ольга.

– А ты бы забрала? – еще сильнее удивился он. – Не надоело?

– Не знаю, Ясмуд. Иногда так думаю, а потом эдак. Сегодня молюсь и прошу Бога взять мою судьбу в свои руки. А назавтра слуг по щекам хлещу и привередничаю. Потом еще что-нибудь. Не понять, какая я настоящая.

– Ты не мечись, вот и будешь настоящая, – посоветовал Ясмуд. – Одинаковая. Вчера, сегодня, завтра и во веки веков.

Ольге почудилось, что в ее груди растекается ласковое тепло, а краски вокруг сделались ярче.

– Как хорошо, что ты обо мне вспомнил, Ясмуд, – произнесла она, качая головой. – Ты надолго в Киев?

– Насовсем, – сказал он. – Если хочешь.

Они сидели друг напротив друга, почти соприкасаясь коленями и намертво связанные немигающими взглядами. Образ Ясмуда начал расплываться в затуманившихся глазах Ольги.

Не веря своему счастью, она протянула руку и коснулась его колена.

– Взаправду, – пробормотала она. – Я боялась, что ты мне просто снишься.

– Это все сон, – подтвердил он, усмехаясь. – Но мы еще проснемся. Однажды нас всех разбудят.

Ольга поежилась, словно услышала трубы, гудящие грозно и торжественно.

– Я очень хочу, чтобы ты остался, – сказала она. – Не просто в Киеве. Со мной. Позови меня замуж, и я соглашусь. Ничего, что старые. Хочу, чтобы мы были связаны навсегда. Не отпущу больше, не отпущу. – Ольга не заметила, что сжала пальцы в кулак и бьет Ясмуда по колену, которое только что гладила. – Зачем ты ушел, зачем бросил меня? Мне было так плохо, так плохо. Я все глаза у окна проглядела, а ты все не шел и не шел. Где ты скитался?

– По свету ходил, – ответил Ясмуд. – Много дорог прошел, много чего видел.

– Но дорога все равно ко мне привела, – прошептала Ольга. – Скажи, ты скучал по мне? Вспоминал нашу любовь?

Вместо того чтобы ответить, он опустил голову и, глядя в пол, сказал:

– Мне видение было. Будто два ангела передо мной возникли – твой и мой. Подлетают и говорят, мол, пора вам с Ольгой сойтись. Иначе поздно будет. Скоро уже.

Холодные мурашки брызнули по ее коже.