– Скажи, Майкл, а у твоего опекуна есть женщина? – неожиданно поинтересовалась миссис Вильсон.

– Есть. Ева Нельсон. Она владеет юридической конторой.

– Вот об этом я и говорю! – торжествующе воскликнула сенаторша. – У него своя жизнь!

Возможно, будет семья, а затем и дети появятся. А что будет с Майклом?

Теперь и Вильсон понял, куда клонит его жена.

– Мария, не надо вмешиваться в чужую жизнь, – он сказал это веско и твердо. – Это неправильно.

После его слов женщина сразу поникла:

– Да. Да, я не права. Просто подумала… Извините меня. Я сейчас приду.

Прижав к глазам платочек, она встала и торопливо удалилась в спальню. Сенатор тяжело вздохнул, глядя на уходящую жену, потом посмотрел на меня:

– Знаешь, парень, как тяжело ждать и надеяться на то, что он возьмет и вдруг появится, а вместо него появился ты.

Я ничего не стал говорить, хотя бы потому, что мои слова не были нужны убитому горем отцу. Несколько минут прошло в молчании, потом я осторожно сказал:

– Сэр, я, наверно, уже пойду.

– Хорошо. Только жена сейчас выйдет, попрощаетесь.

– Да. Обязательно.

– Кто этот Шпиц, с которым ты стоял? – спросил меня сенатор, но не из любопытства, а для того, чтобы не сидеть молча.

– Журналист местной газеты.

– Что вас обоих, интересно, связывает?

– Он мне помогает в расследовании убийства Томаса Райта… – и я коротко изложил о деле, но не стал озвучивать выводы.

– Ты серьезный человек, Майкл Валентайн, и у тебя настоящее, мужское понятие о дружбе. Ты истинный американец, настоящий гражданин своей страны!

«Ох уж эти политики, – усмехнулся я про себя. – Даже в обычном разговоре цитаты из своих речей выдают».

Тут из спальни вышла миссис Вильсон. В руке она держала несколько фотографий. Сенатор нахмурился.

– Мария, Майкл собрался уходить.

– Еще несколько минут, дорогой, – женщина встала рядом со мной. – Майкл, я хотела показать тебе нашего сына.

Взяв в руки фото, я стал перебирать их, делая вид, что внимательно их просматриваю, пока не наткнулся на кадр, где молодому человеку, похожему на меня, торжественно вручают значок агента ФБР.

«Если что, лежать здесь будешь в хорошей компании. Рядом с „федом”… Так сказал тогда Красавчик. У них пропал сын. Федеральный агент. Неужели это он, там? В яме?»

Мои мысли перебил встревоженный голос женщины:

– Майкл, что с тобой?

– Он… действительно очень похож… на меня. Я просто не ожидал…

Миссис Вильсон не дала мне договорить, неожиданно обхватила руками мою голову и прижала к себе. Я замер. Так продолжалось с десяток секунд, пока женщина снова не заплакала и не убежала к себе в спальню. Я бросил быстрый взгляд на закрытую дверь спальни, потом повернул голову к сенатору:

– Сэр, мне необходимо вам кое-что сказать, но только наедине.

Сенатор сначала удивленно посмотрел на меня, потом на дверь спальни, где скрылась его жена, нахмурился. Его взгляд сразу потяжелел.

– Ты что-то знаешь о нашем сыне? – спросил он вполголоса.

– Давайте не здесь, – ответил я ему негромко.

Несколько секунд он жег меня взглядом, потом поднялся и вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь. Его не было несколько минут. Стоило ему вернуться в комнату и сесть на свое место, как открылась дверь спальни и вышла его жена.

– Может, все же попьем чаю, – предложила миссис Вильсон. – Есть очень вкусные пирожные.

Не успел сенатор открыть рот, как раздался стук в дверь.

– Генри, кто это может быть?! – со страхом и надеждой воскликнула женщина.

– Подожди, милая, я сейчас узнаю.

Еще через минуту он вышел в комнату и сказал:

– Дорогая, мне нужно ехать.

– Сын? – в голосе женщины было столько боли, что даже у меня сжалось сердце.

– Еще не знаю, милая. Майкл, я подброшу тебя, – затем он снова повернулся к жене. – Не жди меня, дорогая. Постарайся уснуть.

Вниз мы спускались вчетвером. Я, Вильсон и два агента ФБР. Честно говоря, у меня не было уверенности, что я все делаю правильно, но этим душевно измученным людям мне почему-то захотелось помочь. Прекрасно понимая, что своим признанием я сильно подставлял себя, указывая сенатору на прямую связь между собой и тремя трупами гангстеров за городом. Работа оперативника требовала от меня здорового цинизма, практичности и хладнокровия, но не проявления чувств, вот только нет правил без исключений. Именно поэтому я решил положиться на порядочность сенатора и его желание найти пропавшего сына.

Выйдя из отеля, мы подошли к кремовому кадиллаку. Водитель уже стоял наготове и тут же распахнул заднюю дверь автомобиля. Телохранитель замер у капота. Мы с сенатором сели в машину. Водитель отошел в сторону, а оба агента остались стоять в двух метрах от автомобиля.

– Парень, ты мне нравишься, поэтому постарайся не испортить мое мнение о тебе, – в тоне сенатора не было угрозы, но сама фраза была составлена так, что звучала как предупреждение.

– Постараюсь, сэр. Скажу вам сразу: это лишь моя догадка. Вы уже слышали от меня рассказ об убийстве Томаса Райта. Так вот, один из бандитов, связанный с этим делом, сказал при мне одну фразу, которой в тот момент я не придал значение. Свой смысл она приобрела только сейчас, стоило мне узнать, что ваш сын агент ФБР.

– Что он сказал?!

Я привел сенатору слова бандита. Тот закрыл лицо ладонями и несколько минут так сидел. Наконец он убрал руки, посмотрел на меня и сказал:

– Ты имеешь какое-то отношение…

– Сэр, очень вас прошу, давайте обойдемся без лишних вопросов. Вы и ваша жена мне очень нравитесь, поэтому мне очень хотелось бы обойтись в наших отношениях безо лжи.

Генри Вильсон бросил на меня сердито-напряженный взгляд, затем открыл рот, желая что-то сказать, но в последнюю секунду передумал. Сжатые в тонкую полоску губы, потом легкое покачивание головы в такт своим мыслям сказали мне, что он все-таки принял мои слова к действию.

– Пусть так, Майкл. Слушаю тебя дальше.

– Если я прав, то могила вашего сына, возможно, находится в том самом карьере, где полиция сегодня нашла трупы трех бандитов.

– Могила… моего сына… – голос Вильсона прервался.

Этими словами я подтвердил самые худшие его подозрения, окончательно похоронив ту слабую надежду, которая еще теплилась в его душе, но при этом сенатор сумел показать себя сильным человеком. Он не поддался давящим на душу и мозг эмоциям и продолжил разговор, несмотря на сильнейшую душевную боль:

– Как-то все странно сложилось. Неожиданно появился ты, похожий на моего сына. Теперь именно от тебя я узнаю… о смерти Майкла. Причем ты явно знаешь больше, чем говоришь. Я это чувствую. Кто ты, Майкл Валентайн?