понимаешь, что, оставаясь целый день в родительском доме, ты подвергаешь опасности не только себя, но и всю семью: родителей и двух сестёр, — напоминает Бесов. — У нас существует такое понятие, как кровная месть. Вырезают всю семью, даже младенцев не щадят. И это не в статье пишут для красного словца. Это реально работает и происходит. Если муж застаёт жену с любовником, он может сразу убить обоих. И его по закону освободят от уголовной ответственности.

— Но у нас же не кровная месть, — морщусь я. — Ситуация с изнасилованием получилась совсем отдельной историей. Я очень надеюсь, что о ней можно забыть навсегда. Стреляли, когда мы все были вместе. А Каролину кто-то хотел подложить именно под вас. И тот нож, о котором почти никто не знал. Угрожают вам, Леон. Не мне.

— А последний раз, когда ты решила сбежать из моего дома в аптеку? — напоминает Бесов. — Вполне объяснимо, что кто-то наблюдал за домом. Но этот наблюдатель либо передал информацию, либо сам поехал убивать тебя. Не зная и не дожидаясь, последую я за тобой или нет. В том кукурузном поле, Лиза, убить хотели именно тебя.

На эти слова у меня не находится чем возразить.

— Я не думаю, что кто-то придёт в родительский дом и расстреляет нас всех. Ну, а если меня убьют по дороге туда или обратно… Может, у меня по судьбе так написано? Умереть из-за вас. Вдруг, это мой отец разбомбил вашу школу с женщинами и детьми? И теперь, по карме, его единственный ребёнок тоже должен погибнуть. Справедливо же? Никакой кровной мести не нужно.

Мужчина молчит. Сегодня в спальне не горит ночник, поэтому в комнате очень темно. Двор освещён, но плотные и тяжёлые шторы не пропускают в спальню свет. Леон как-то сказал, что привык спать в полной темноте и по-другому не высыпается. Я с трудом различаю его силуэт, но выражение лица мне не видно.

На всякий случай уточняю:

— Леон, мне нужно завтра целый день провести в доме родителей. Я не могу себе позволить никаких подозрений с их стороны. Если они приедут в городскую квартиру, то сразу поймут, что я там не живу. Даже у соседей спрашивать не надо.

— Лиза, это очень опасная затея, — произносит он.

— Да как вы не понимаете! — всё-таки взрывает меня. — Я не могу разочаровать маму. Я уже разочаровала её фактом собственного рождения. К счастью, я этого не помню. Но увидеть это теперь я не могу. Не переживу. Пусть убивают. Скорее всего это не так больно. Плакать по мне некому. Может, даже моя семья не сильно расстроится. С чьей-то помощью смоет с себя пятно позора.

Несмотря на бурю эмоций, я не плачу. Выплакала эту ситуацию давно. Вновь ложусь, но поворачиваюсь к Леону спиной. Не от обиды или гордости. Не хочется привыкать к его жалости. Что-то говорит мне, что отвыкать от неё потом будет ещё тяжелее.

— В Афганистане, почти в каждой семье, рождение девочки является огромным разочарованием для родителей. Особенно, если у них нет сыновей. За это муж на законных основаниях может побить жену. Кстати, большая часть населения, особенно малограмотного, в деревнях, считают, что пол ребёнка выбирает именно женщина. Считается, что она мысленно желает рождение девочки, — зачем-то просвещает меня мужчина. Может, просто хочет отвлечь. Наверное, я ему своими объяснениями весь мозг вынесла.

— Но вы же, надеюсь, знаете, что пол ребёнка определяет именно мужчина. В женском организме две Х — хромосомы, в мужском — ХY. При оплодотворении женщина всегда отдаст только Х — хромосому. Другой у неё просто нет. А мужчина может отдать любую. Если Х — родится девочка, если Y — соответственно мальчик. У нас это в школе на биологии проходят, — на всякий случай напоминаю я.

— Знаю, — отвечает Бесов. — Многие отцы хотят именно дочку. Я буду любить всех своих детей. Но первого я хочу именно сына. Понятно, что, если родится девочка, её мать за это бить не стану. Да я слова плохого не скажу. И никакого разочарования не будет. Но, положа руку на сердце, говорю, как есть. Я хочу первым именно сына.

— А ещё я где-то читала, что есть мужчины, которые по определённым генетическим причинам могут никогда не зачать мальчика, — не могу не упустить возможность сбить немного спеси с будущего отца. — Такие исследования проводятся. Только очень дорогие.

— Я подумаю об этом, если у меня пять раз подряд родятся одни девочки.

— Даже не знаю, посочувствовать или порадоваться за вашу будущую жену, — невольно вздрагиваю я.

— А что ей делать? — удивляется Леон. — Работать не нужно. Рожай потихоньку. Ну, не каждый год. С перерывами. Денег хватит не одну няню нанять. Я совсем не против их помощи.

— Конечно, когда четверо мал мала меньше будут над ухом орать, когда пятого делать? — невольно хихикаю я. — Главное, чтобы вашей жене рожать понравилось.

— Про первый раз тоже страшилки рассказывают. А ты сама сегодня призналась, что даже больно не было. Что там про роды девочки в институте рассказывали? — припоминает мне злопамятный Бесов.

— В нашей группе рожавших не было. А на работе, из тех, кто рассказывал, никому не понравилось.

— Ладно, когда хотя бы раз родишь, разберёмся, — обещает начальник и, поправив подушку, прижимает меня к себе. — Спи. Иначе твои родители завтра, посмотрев на твоё не выспавшееся личико, точно заинтересуются тем, чем занимается их дочь по ночам.

— Листовки клеит.

— Спи, горе моё!

Глава 34. Дорога домой

За ранним завтраком Каролины и Влада не было. Зато Стас всё время ворчал по поводу моего желания навестить родителей. Даже есть перехотелось. Неужели Леон не сделает ему замечание? Мы же за столом. Словно услышав мои мысли, Бесов зашипел на свою вторую голову. Та, наконец-то, начала заниматься тем, чем и должна. Пережёвыванием пищи. А её, для поддержания мощной драконьей туши, нужно много.

Для посещения отчего дома пришлось подняться в свою комнату на втором этаже и вытащить из шкафа единственные оставшиеся джинсы и простую майку. Натянув их и начав надевать маечку я поняла, что забыла снять дорогое бельё.

Вдруг, когда стану переодеваться в доме, мама или сёстры случайно увидят? Бельё не слишком открытое и не кружевное, но издалека видно, что не местного производства.

Так как Леон зачем-то пришёл следом за мной, взяла первый попавшийся старый комплект, и зашла в угол между шкафом и стеной, чтобы не раздеваться догола на глазах мужчины. Не могу я прямо перед ним, средь бела