он хорошо держался на сцене, а главное, замечательно исполнял свои песни. Мы стали сотрудничать. Наших «Каскадеров» запели «Земляне» – очень известная тогда группа – и песня приобрела невероятную популярность.

Потом появились и другие песни – «Созвездие любви», «Мелодия надежды», «Танцуем диско», «Три дня». Но танго «Признание» стало нашей главной песней.

Мы очень подружились с Володей. Вместе встречали праздники, часто виделись на приемах и концертах. Иногда он неожиданно приезжал ко мне домой – просто так – повидаться. Любили мы с ним отмечать Старый Новый год в Центральном доме работников искусств. Однажды там пел Иван Семенович Козловский. Он ходил между столиками, и по залу плыл неповторимый голос – «Я встретил вас и все былое…» И когда он остановился около нашего стола, мне стало почему-то грустно, словно это была последняя встреча с великим певцом…

Шли годы. У нас появлялись новые песни. Казалось, так будет всегда. Но неожиданно подкралась непонятная болезнь, не оставившая Володе никаких шансов. Когда он сказал мне о своем недомогании, еще даже не подозревая, что его ожидает в будущем, я повез его к знакомому врачу – доктору медицинских наук, доброму человеку.

Мы сидели у него дома, пили чай, но по глазам доктора я чувствовал, что дела плохи. Под каким-то предлогом он увел меня в другую комнату и, тяжело вздохнув, сказал: «Самое большее, у Владимира впереди два года жизни». Я долго не мог придти в себя, узнав страшную правду, которую надо было скрывать, диагноз – рассеянный склероз.

Когда Володя умер, я почувствовал горькую пустоту в душе. И вдруг понял, что он занимал в моей жизни особое место – не просто друга и соавтора, а младшего брата.

В повседневной суете, в заботах и тревогах мы порой привыкаем к мысли, что все, кто рядом с нами, будут всегда. И если неожиданно уходит дорогой человек, испытываешь безмерную печаль не только от вечной разлуки, но и от угрызения совести, что чего-то не сделал вовремя, не успел сказать каких-то важных слов.

Только в дни его болезни я воочию увидел, какой мужественный человек Владимир Мигуля. Будучи медиком, он понимал, что надежды нет, но держался на редкость стойко. Незадолго до его кончины мы приехали к Володе с Валей Толкуновой и Бисером Кировым. Как все-таки судьба была несправедлива к нему! Совсем недавно он отметил свое пятидесятилетие и был полон творческих замыслов. Не имея уже возможности сидеть за фортепьяно, он продолжал писать музыку – в постели, в коляске… В эти тяжкие дни во всем ему помогала его жена Марина, которая в месяцы угасания Володи проявила такую самоотверженность и нежное терпение, что это продлило Мигуле жизнь и помогло в последние недели не поддаться полному отчаянию.

Когда Володя въехал на своей коляске в кухню, где мы ждали его, сердце мое сжалось от невыносимой горести. Выглядел он измученным и растерянным. Но старался не выдать своего настроения. Бисер незаметно вытер слезы, а Валя на какое-то время вышла в коридор, чтобы не расплакаться при Володе. Я нарочито спокойно спросил своего друга – как ему пишется. Он уже не мог говорить и поднял вверх большой палец, что у нас с ним означало победу. И Володя действительно побеждал – себя, свое состояние и жалость. Мы разлили коньяк и выпили за него. Он грустно улыбнулся и что-то стал писать левой рукой на клочке бумаги. Правая уже не действовала. А потом протянул написанное мне. Я тут же прочел коряво нацарапанные слова: «Андрей, я во многом был не прав (это по болезни). Если сможешь, прости…» Я взял его за руку, и, скрывая волнение, сказал: «Что ты, Володя… Это я должен у тебя просить прощения за то, что из-за бесконечных поездок и суеты редко прихожу к тебе…»

Он вновь грустно улыбнулся. Я понял – Володя прощался с нами.

…Через три дня его не стало.

Знаменитого композитора и певца провожали из Театра эстрады долгой и какой-то виноватой овацией. Так было при жизни – Владимир Мигуля всегда уходил со сцены под гром аплодисментов. На этот раз он уходил навсегда.

Но не хочу кончать свои записи этой горестной страницей. Вспоминаю Володю молодым, статным, красивым. На их свадьбе с Мариной я был, как это говорится, и шафером, и тамадой. У меня сохранились фотографии того торжества – очень привлекательная молодая пара. На них приятно было смотреть. Потом у них родилась дочь Лиана. Володька души в ней не чаял. Он много работал в то время. Полнился список его песен, которые сразу же становились популярными – «Трава у дома», «Что же ты плачешь, солдат…» «Аты-баты», «Каскадеры». Володя просматривал десятки поэтических сборников, отыскивая созвучные настроению и музыке стихи.

Он любил петь свои песни сам. У него был красивый голос, и он умел вложить в каждую музыкальную строку свою душу и свое понимание темы. Телевидение приглашало его на различные концерты, и популярность Владимира Мигули стала глобальной. Но он оставался скромным парнем. Слава не испортила его, хотя Мигулю узнавали на улицах, ломились на его концерты, раскупали диски. А потом случилось несчастье – взорвали машину, на которой он обычно ездил по делам. Погиб шофер. Причем его, уже смертельно раненного, Володя вытащил из «Мерседеса», пытаясь помочь истекавшему кровью молодому человеку. Услышав по радио о случившемся, я сразу же приехал к Мигуле, уже вернувшемуся из больницы. Он был в шоке от того, что произошло. И до сих пор неизвестно, кто же совершил это преступление. Но после гибели водителя Мигуля стал мрачнее и строже. Спасала работа и семья. Жизнь продолжалась, но она была уже иной. Думаю, что и сам Володя внутренне изменился. Где-то в глубине души он чувствовал свою вину за все, что случилось.

Однажды нас с ним пригласили на какой-то престижный концерт, где мы вместе с Иосифом Кобзоном и Львом Лещенко были почетными гостями. Володя только что написал новую песню на хорошие стихи малоизвестного поэта – «Открой мне, Господи, глаза…»

И вновь я вижу сверкающую огнями лестницу, по которой спускается на сцену элегантный, побледневший от волнения Владимир Мигуля. Как всегда, его встречают тепло и радостно и провожают долгой овацией.

Вспоминаю нашу поездку в Израиль. Мы отправились снимать телевизионный фильм «В будущем году в Иерусалиме», для которого Володя написал песню под таким же названием. Заглавные слова ее были взяты мной из древней иудейской молитвы. Я предложил, чтобы песня эта проходила рефреном через весь фильм. Володя сам ее