— Мне нравятся его иллюстрации. С нетерпением жду возможности узнать больше об этой его стороне. — Я наклонила голову в противоположную сторону, продолжая изучать рисунок. — Элайджи нравится то, что нравится, вот и все. Ваше описание его удивляет меня. Он очень заботливый человек. — Я улыбнулась, осознав, что дальнейшие встречи заменили то ужасное первое впечатление. — Ну, может, за исключением первых наших встреч.

Когда я взглянула на нее, на ее лице была широкая улыбка.

— Элайджа очень любит демонов, правда, мамочка? — сказала Люси.

— Твои дети прекрасны. — Мама Элайджи взяла Элая за руку и стала играть с ним. — Было бы замечательно, если бы в один прекрасный день ты захотела ещё хотя бы одного. Мысли вслух.

Глава двадцать восьмая

Элайджа

Хэдли: Мы сегодня познакомились с твоей мамой. Она пыталась забрать Люси к себе домой.

Элайджа: Удивительно, что она не попыталась забрать вас всех домой.

Хэдли: Вообще-то… Умора! Ты будешь дома завтра?

Когда я выходил из ванной комнаты своего отеля, вытирая волосы полотенцем, мою улыбку было практически невозможно предотвратить. Да я и не пытался.

Элайджа: Да, выезжаю из салона около двух. Могу забрать тебя с работы, если ты завтра работаешь.

Хэдли: В твоей машине нет автокресел, помнишь? Они у меня в квартире с тех пор, как Оливия уехала домой.

Ну, блядь. Это отстой. Я очень хотел увидеть ее и детей. Я не мог выбросить из головы, что бывший, мудаковатый парень Хэдли пытается пролезть обратно в ее жизнь, пока меня нет рядом. У меня нет права злиться. Во многих отношениях я всегда оставался чужаком, как бы сильно не желал другого.

Я потер грудь. Эта мысль делала меня чертовски несчастным.

Я знал, что Хэдли не заинтересована в возвращении Скотта. Это было очевидно, но я также видел мать, которая готова на все ради счастья своих детей, и это безумно пугало меня. Хэдли призналась мне, что он настраивал собственную дочь против нее.

Отец Люси и Элая приводил меня в ярость. Не могу понять, как он мог разрушить то, что было у него с Хэдли. Казалось, этот человек не замечает совершенства в своих собственных детях.

Неужели он не понимал, что кто-то может взглянуть на то, что он разрушил, и безумно влюбиться в оставленные им осколки? Возможно, именно поэтому он был груб с Хэдли. Он понял это.

Только было уже слишком поздно. Я собирался сделать все, что в моих силах, чтобы показать Хэдли, что ей и ее детям лучше без него. Что я принадлежу им. Что они — все, о чем я мог только мечтать. Что часть меня всегда была рядом с ними, и это никогда не изменится. Единственное, что изменилось, — это мой взгляд на некоторые вещи.

Элайджа: Увидимся завтра, когда я вернусь домой?

Хэдли: Отличная идея. Люси не перестает спрашивать, когда мы снова увидимся с тобой. Она скучает по тебе.

Вспомнив, как мы остались наедине в салоне, как нежно и возбуждено она смотрела на меня, я сглотнул. Мне хотелось заключить ее в объятия прямо там, но я не хотел делать этого в первый же раз, когда мы остались наедине. Сколько бы ни мечтал о том, чтобы засунуть руку в ее джинсы и скользить пальцами по ее киске, пока она не кончит. Единственное, о чем я думал, — это доставить ей удовольствие. Она была совершенна, и я ничего так не хотел, как показать ей, насколько она заслуживает полноценной ночи в постели с кем-то, кто будет лелеять каждый дюйм ее кремовой плоти. Этим кем-то мог быть только я.

Успокойся, Элайджа.

Отлично, у меня была сильная эрекция. Это расстраивало. Я не знал, когда настанет подходящий момент показать Хэдли свои намерения. Она была нежной, ранимой из-за того, что ей изменили, и она была родителем.

Но все эти вещи только усиливали мое желание, я мечтал развратить её.

Блядь, да, я хотел развратить ее дух, разум и каждый сантиметр плоти.

Элайджа: А ты? Ты скучаешь по мне?

Хэдли: Да.

Одно слово, перевернувшее мой мир.

Глава двадцать девятая

Хэдли

— Почему на тебе платье?

Люси пялилась на меня, пока я возилась с бретельками своего желтого сарафана.

Я посмотрела на нее сверху вниз, а затем снова перевела взгляд на свое отражение.

— А чем тебя не устраивает платье?

— Ты никогда их не носишь, — сказала она, и меня охватило чувство унижения.

Ох, помадка. Если моя четырехлетняя дочь обратила внимание на то, что я приоделась, вернувшись с работы, и подумала, что это странно, Элайджа наверняка так же подумает? Я хотела выглядеть красиво, но не хотела, чтобы это было слишком очевидно. Я и так стеснялась своей груди. Я не могла надеть бюстгальтер с этим сарафаном, и после кормления грудью я чувствовала себя странно неуверенной, учитывая, что моя грудь была больше, чем все остальное тело.

— Мы все еще собираемся к Элайджи? — спросила она, нахмурившись.

— Да, мы все еще собираемся к Элайджи. — Я повозилась с подолом. — Ты права. Неразумно надевать подобный наряд на ночь глядя.

Люси подпрыгнула и улыбнулась.

— Нет, оно красивое. Ты красивая, мамочка! Думаю, Элайджи понравится.

Мои глаза округлились, словно блюдца. Тпру. Откуда это взялось? Моя дочь пугала меня. Возможно, она подслушивает гораздо больше наших с Оливией разговоров, чем я думаю.

— Почему Элайджи должно понравиться мое платье? — осторожно спросила я ее, желая понять ход мыслей дочери.

— Бабуля сказала, что ты ему нравишься.

— Она так думает?

Уверенный кивок.

— Она сказала, что я и Элай ему тоже нравимся, поэтому он проводит с нами время. Поэтому мы больше не общаемся с папой, потому что он тебе больше не нравится?

Мое сердце ухнуло вниз, я наклонилась к дочери.

— Люси, ты можешь видеться с папой в любое время, когда захочешь. Мама и папа не могут больше быть вместе. Это слишком тяжело, и мне от этого грустно. Я все объясню, когда ты подрастешь.

— Из-за папы ты часто плачешь. Я не хочу, чтобы ты плакала. — Слезы навернулись мне на глаза, я обхватила Люси руками и прижала ее к себе. — Мама?

— Что, Люси?

— Папа сказал, что однажды Элайджа перестанет быть нашим другом. Это правда?

— Надеюсь, этого никогда не случится, — пробормотала я.

— Я тоже. Не хочу, чтобы он перестал приносить мне всякую всячину.

Я застонала.

— Люси!

— Я возьму свое шоколадное молоко, чтобы поделиться с Элайджи.

Она отстранилась от меня, и я улыбнулась.