студию снова распахивается, и в нее влетает маленький смерч.

– Я первый!

– Нет, я.

Пока Степан с Гришей спорят, кто первым поздравит отца, на сцену выходит Маша.

– Папоська, поздлавляю с… Новым годом! – улыбается она, как ангелочек, трогательно прижав маленькие ручки к груди.

– «С днем рождения» надо говорить! Эх ты!

– И с днем лождения тозе, – не теряется Маша, чмокая склонившегося к ней Брагу в щеку. – У меня есть подалок!

– У нас у всех есть, мы сами сделали, – поправляет Гриша. – Он внизу.

– Сами сделали? Кто-то мне говорил, что лучший подарок – это тот, что сделан своими руками. Дядя Марат, кажется.

– И что же он тебе подарил?

– Тозе бусики из макалон?!

– Т-ш-ш, Машка! Это ж сюрприз!

– Ой! – Маша делает страшные глаза и прикрывает ладошкой рот. Арс, не в силах не улыбаться, прячет лицо в дочкиных волосах. Те сладко пахнут детством, осенью и… счастьем.

– Так что тебе подарил дядя Марат?

– Вашу маму!

– Арсений! – шикает Марфа.

– Это как? – сводит брови Степан.

– Вот так. Благодаря дяде Марату мы с вашей мамой познакомились.

– И все? – разочарованию детей нет предела. – Тоже мне подарок. У нас лучше.

– А вот это обидно, – бурчит Манюня. Арс игриво проходится по ее попке ладонью. Все вместе спускаются вниз, в игровую, где хранятся Брагины подарки.

– Вот! – первым свой презент Арсу все-таки вручает Степка.

– Бусы из макарон? Красота какая!

– И у меня.

– И у меня бусики!

Брага подставляет голову, чтобы надеть украшения. Марфа со смеху покатывается в углу.

– В этом есть какой-то подвох? – интересуется Брага, обозревая свою голую в бусах грудь. – Почему бусы?

– Потому что в них ты, как я и думала, похож на вождя какого-нибудь племени, – смеется Маняша. – Тебе бы шкуру еще на плечи…

– Вот, выходит, какие у моей женушки фантазии? Хочешь дикаря? – рычит Брага и кусает Марфу за плечико.

– Тш-ш-ш! – шикает та. – Ты совсем?! – кивает на хохочущих над ними детей.

– Да ладно тебе. Они ничего не поймут.

– Ты их очень недооцениваешь.

Брага лишь рукой машет. Скрывать от детей свои чувства к их матери он не считает нужным.

– А твой подалочек где? – хлопает ресницами Маша, забираясь к Марфе на руки.

– И правда? – улыбается Брага. – Где?

– Бедный-бедный наш папа! Всего сорок пять, а уже склероз…

– Сто такое склелоз?

– Неприятное заболевание. Когда все-все забываешь. – Марфа целует дочь в нос.

– И ничего я не забыл! Просто уточняю, ввиду… эм… так скажем, сложностей в осуществлении задуманного.

Пока родители перебрасываются непонятными словами, дети теряют к ним всякий интерес. А у Браги опять звонит телефон.

– Это мама…

– Дай сюда! – Марфа осторожно пересаживает дочь на пол и отбирает у мужа телефон.

– Эй. Что такое?

– Ага! Опять соляр. А ведь я русским языком просила человека больше их тебе не дарить. Извини за самоуправство, я больше никогда так не буду делать, но это сообщение я удалю!

– Это еще почему? – оторопело моргает Брага.

– Потому как у меня имеется серьезное подозрение, что ты воспринимаешь их не как прогноз, а как прямое руководство к действию!

– А даже если и так?

– Даже если?! А если там нам опять детей напророчили?!

– Что ты имеешь против детей? – ухмыляется Брага.

– Ни-че-го. Когда речь идет об их разумном количестве.

– От того, что ты сотрешь гороскоп, планеты на небосклоне не выстроятся иначе.

– Поверить не могу, что ты мне это говоришь! Ты, умнейший человек из всех, что я видела, окончивший…

– Ага, Оксфорд. Бла-бла… Иди ко мне.

– Нас к завтраку позвали, – напоминает Манюня, доверчиво склоняя головку мужу на грудь.

– Признаться, я рассчитывал, что завтрак по случаю дня рождения мне приготовишь ты.

– Я была занята. Мне нужно было освободить несколько дней, забыл?

– Такое забудешь! – Брага встает. Подает руку Марфе, чтобы помочь ей подняться. – Так и какой у нас план?

– Грандиозный! Прямо сейчас мы завтракаем, а сразу после хватаем чемодан и сматываемся. Я уже со всеми договорилась. Твои родители побудут с детьми до среды, мои – до воскресенья. Амин перенес все твои встречи до понедельника… Что еще?

– Постой-постой! Ты хочешь сказать, что мы уедем вдвоем?

– Только ты и я. Никого больше. – Марфа провокационно закусывает губу.

– Ты серьезно оторвешься от нашей банды? И не будешь звонить им по сто пятьдесят раз на день?

– Не-а. Не буду. Вот те крест. Они уже достаточно взрослые. Тебе так не кажется? – Марфа в сомнении сводит брови.

– Еще как кажется! Но ты точно готова?

– Сто процентов.

– Значит, целая неделя. Только ты и я? – не может поверить своему счастью Арс.

– Вот именно.

– Знаешь, что я тебе скажу? Это самый лучший подарок!

– Неужели даже лучше бус из макарон? – улыбается Маня.

– Тс-с-с! Ты что? Нельзя, чтобы нас услышали. – Брага оглядывается на детей. – Но по секрету, так и быть, признаюсь, что этот подарок определенно влетает в топ.

– Но остается на втором месте, не так ли? – усмехается Маня, памятуя о своей подаренной ему девственности.

– Извини, – покаянно складывает ручки по швам ее муж.

– Да ладно. Если бы не тот подарок, этого бы тоже не было. Я не в обиде. Почему ты смеешься?

– Не хочешь все-таки заглянуть в соляр? Неделя горячего секса, знаешь ли, может привести к некоторым последствиям.

– Ну, уж нет! Мы будем тщательно предохраняться. Я серьезно, Арс. Мне надо садиться за докторскую. К тому же…

– Что?

– Нам будет чем заняться и кроме секса.

– Чем, например? – настораживается Брага.

– Некоторыми очень полезными и нужными вещами.

– Хм… Манюня, солнышко, я понимаю, что это сюрприз, но… куда мы все-таки едем?

– Да так. Здесь не очень далеко. Всего десять часов лету, если верить твоим пилотам.

– Значит, не в Париж.

– Да… Не в Париж.

– Жаль. Там красиво осенью.

– Очень.

– Угу… И не Вену.

– И не