– Вперед! За Русь! – выкрикнул Олег и, бросив забрало на лицо, спрыгнул вниз, подавая пример.

Его «выход на сцену» отдавал чем-то мистическим или даже эпическим: огромный стальной демон с длинным мечом, шагающий по горящему льду! Человека со средневековым менталитетом такая картинка могла и заикой сделать. Тем более что Горчаков был чуть ли не на полторы головы выше своих врагов, а округлые хромированные пластины превращали его и без того не узкие плечи в нечто шкафоподобное.

Вслед за другом на лед спрыгнул Неждан, и вместе они стали тем камнем, что срывает лавину. Новгородцы отбросили одолевшую их было нерешительность и с ревом бросились в атаку. Кричали они не привычное Олегу «Ура».

В средневековой Европе боевым кличем было название королевства, герцогства или даже графства, за которое сражались бойцы. А до монгольского нашествия русские княжества мало чем отличались от тогдашней Европы. Да и отличия эти были в основном в лучшую сторону.

– Русь! – слышал Горчаков за спиной.

– Русь! – неслось слева и справа, где тоже начинался бой.

От пленных Олег уже знал, что среди трех тысяч артиллеристов, прикомандированных к тумену хана Кюлькана, нет ни одного монгола. Больше всего там было чжурчжэней и киданей. Примерно четверть корпуса составляли мусульмане из бывшей державы хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммеда.

Первый попавшийся Горчакову на пути то ли чжурчжэнь, то ли кидань – для Олега они все были на одно лицо – попытался изобразить своей вычурной алебардой-нагинатой нечто типа а-ля Шаолинь. И целился мелкий гаденыш прямо под правое колено, видать, надеялся перерубить Горчакову сухожилия, которые в общем-то были неплохо защищены боковыми пластинами размером с две ладони. Но и получить по ноге тяжелым лезвием на длинной палке даже сквозь железо кому приятно?

Олег с жестокой усмешкой парировал удар мечом и сразу же резко и сильно подбросил вражеское оружие, после чего сделал глубокий выпад и вогнал клинок наискось сверху вниз прямо под солнечное сплетение этому низкорослому чжурчжэню или киданю – в данный момент Горчакову было без разницы, к какому племени принадлежал его враг. Второй узкоглазый воитель вознамерился ударить Олега слева по шлему. Горчаков стремительно отступил на шаг и сразу же крутнулся вправо на триста шестьдесят градусов. Одновременно с разворотом он выдернул меч из тела и, продолжая это движение, наотмашь по широкой дуге отбил своим клинком вражеское оружие далеко в сторону. Дальше последовал широкий шаг и длинный выпад с переходом в такую низкую стойку, при которой фехтовальщик чуть ли не на шпагат садился. Меч Олега вошел справа по ребра и, пронзив противнику печень, высунулся из его спины.

У монгольских артиллеристов железными были только шлемы. В качестве доспехов они носили толстые, набитые хлопком халаты длиной до щиколоток с широкими рукавами до локтей. Эти доспехи были простеганы либо полосами, как фуфайки красноармейцев времен Великой Отечественной, либо ромбиками, как тегиляи московской поместной конницы, которые можно увидеть на гравюрах из книги Сигизмунда Герберштейна «Записки о Московии». Больше половины воинов были обмундированы в трофеи китайской войны, которые представляли собой тот же мягкий доспех, только не из хлопка, а из нескольких слоев фетра, скрепленных между собой большим количеством бронзовых или медных заклепок. Доспехи были буквально усыпаны этими заклепками, и их выпуклые полусферические головки диаметром никак не меньше полутора сантиметров служили дополнительной защитой от рубящих ударов.

Вот только Горчаков сейчас не рубил. Своим длинным мечом, с рукоятью под две руки, он мог наносить не только страшные рубящие удары, но и колоть, как шпагой. Лезвие его клинка просто идеально подходило для этого. Оно плавно сужалось от рукояти, но в конце не закруглялось, как у многих мечей, а, начиная с последней четверти от длины клинка, полого вытягивалось, образуя кончик, острый, как у шпаги. Такие мечи ковали в Золингене, они были типичными для Германии второй половины пятнадцатого века. Этот тип мечей можно увидеть на гравюрах Дюрера и Шонгауэра.

Остро отточенное лезвие легко протыкало мягкую броню и плоть. Олег ощутил сопротивление только во время первого выпада, когда конец его клинка воткнулся в позвоночник.

Фетровые доспехи имели вместо рукавов что-то типа крылышек на женском платье, только побольше. Они прикрывали плечо и руку, опускаясь чуть ниже локтя. По форме крылья напоминали вытянутые листочки черешни, только зубчики на них были крупными и плавно закруглялись. По краю они были обшиты черным шнуром, но не ровно, а с вычурными завитушками.

«Тут еще беленькой кружавки со складочками по краю не хватает». Губы Горчакова под железной маской скривились в саркастической усмешке.

Создавалось впечатление, что эти доспехи пусть и не такие надежные, как ламеллярная броня, но тоже не из дешевых. Хотя бы потому, что покрыты они были плотным шелком ярких и насыщенных цветов: желтого, зеленого, оранжевого, красного.

На белом искристом льду широкой реки ряды вражеских воинов напоминали огромную стаю павлинов, невесть каким ветром занесенную в дремучие и заснеженные приокские леса.

«Ничего, ничего, – злорадно посулил Олег, – сейчас мы вам перышки повыдергиваем!»

Говоря это, он отбил удар кинжальными вилами, нацеленный ему в лицо, заколол владельца этого странного оружия и тут же, сделав большой шаг назад, резко метнулся вправо. Там очередной «шаолинец», зайдя сбоку, пытался подцепить Неждана сзади за ногу обратной стороной своей кривой алебарды, в то время как его товарищ один за другим наносил колющие удары, целясь в шейную кольчугу пониже вытянутого конусом забрала. Не привыкший биться без щита новгородец уклонялся, отмахивался мечом и вынужденно пятился. Подскочивший вовремя Горчаков с ходу рубанул орудовавшего алебардой врага по согнутой в локте правой руке, которую тот высоко задрал, стараясь поддеть ногу Неждана чуть выше щиколоток. Удар пришелся на незащищенную часть над запястьем. На какую-то секунду кисть с куском руки повисла на древке, но тут же разжалась и шлепнулась на лед, а не успевший еще почувствовать боли чжурчжэнь (а может, и кидань), вытаращился на обрубок, кровь из которого лилась струйками, как вода из садовой лейки. Китайский сферический шлем с полями по форме был практически точной копией пробкового шлема «британских колонизаторов, жестоко угнетавших коренные народы Африки». Эта каска не имела «стрелки» для защиты лица, чем Олег тут же и воспользовался. Он нанес скользящий косой удар с «протягом», как саблей, поперек смуглой физиономии, отбросивший противника назад. Приспешник монголов шлепнулся на спину, он еще был жив, но это ненадолго. Горчаков не стал тратить время на еще один удар. Тем более что ситуация не располагала к лишним телодвижениям.

Возможно, ухищрения Олега действительно спасли много жизней. В мыслях все это выглядело четко и красиво. Но вот сейчас Горчаков ясно осознал, что ради блага всех остальных он просто принес новгородцев в жертву.

Залп из огнеметов сразу же прорвал строй. Те из врагов, на кого не попал керосин, шарахнулись от пламенного пятна в разные стороны. С отскочившими назад схватились Олег, Неждан и еще четверо бойцов. Шедшие следом новгородцы развернулись кто вправо, кто влево и навалились на фланги, пытаясь расширить прорыв. При этом воины, совершившие поворот налево, подставили неприкрытый щитом правый бок под выстрелы монголов, сидевших на лошадях метрах в двадцати от строя своей пехоты. Ратники, повернувшие направо, могли отражать стрелы щитами, но они не могли сражаться узким фронтом всего с четырьмя бойцами в первой шеренге. Опытные воины понимали, что раз уж они оказались на фланге тонкой линии противника, то надо этот фланг охватить. При этом ратники, обходившие врага с тыла, подставляли под выстрелы спины. Поэтому части новгородцев пришлось развернуться лицом к конным лучникам и прикрывать щитами спины товарищей. А тут еще очнувшиеся от огненного сюрприза артиллеристы, понимая, что сейчас решается их судьба, сомкнули ряды и навалились на сыгравших роль десанта воинов, которых внутри вражеского вагенбурга оказалось всего шесть десятков. Остальные сорок бойцов этой сотни выбежали из передвижного укрепления через задний выход и пытались растащить повозки, а чжурчжэни, кидани и хорезмийцы старались им помешать.