class="p1">— Китт, Самир. Я понимаю, что вы злитесь, но вы должны помнить: ваш дедушка — человек большого ума и силы. Всё, чего он добился, он заработал своим трудом. Я вам так скажу: если вы решите пойти на преступление против него, я первая пойду к страже и всё расскажу. Во-первых, он мой отец. А во-вторых, преступления — это… это неправильно.

Она сказала это с такой уверенностью, что я не смог удержаться от лёгкой усмешки. Доброта и наивность.

Я переглянулся с Самиром и впервые увидел в его глазах то же самое выражение, что было у меня.

— Ладно, мама, мы поняли тебя, — сказал я примирительно. — Никаких преступлений, ага.

Самир хмыкнул и отвернулся.

— А если устроить публичный скандал? Если аристократ зависит от репутации, можно попробовать использовать это как рычаг давления.

Самир поднял бровь и посмотрел на меня с интересом:

— О, это однозначно сработает. А ты расскажешь, зачем тебе новая волна ненависти от Пирия?

— Я пытаюсь понять, чем он дорожит, что для него важно. Умоляю, хотя бы на десять минут выключи свое слабоумие.

Потираю виски. Ситуация сложная, но навскидку есть несколько вариантов решения проблемы. И самый простой (и гуманный) — просто уехать.

— Как вы смотрите на переезд? Оставаться небезопасно, Пирий не оставит вас в покое. Он будет давить, пока не сломает. Предлагаю вам переселиться в Циншуй. Будем жить семьей.

Укол в сторону Самира остался без ответа. Брат задумался. А вот мама, как я и ожидал, поморщилась, переспросила:

— Уехать? Китт…

— А смысл цепляться за место, где тебя не ждет ничего, кроме еще одной порции неприятностей? Разбитые окна, травля. Ты представляешь, до чего он дойдет в следующий раз? Я — нет. А Циншуй — большой город, с перспективами. У меня там есть связи, есть защита секты. Пирий туда не дотянется, и вас не тронет.

— Это наш дом… Мы живем здесь всю жизнь. Как я могу всё бросить?

— Ты живешь здесь всю жизнь, — повторил я, стараясь не повышать голос. — Но какая это жизнь? Дом? Да он скорее тюрьма, чем дом. Каждый ваш шаг контролируется. Пирий знает, что вы делаете, с кем говорите, сколько зарабатываете. Дед играет в куклы, только вместо кукол — вы. Я уехал, и счастлив.

Мама отвела взгляд, но ничего не ответила.

Я повернулся к Самиру.

— Я потратил на этот дом кучу времени и сил, — задумчиво сказал брат. — Я сам его построил.

— И как считаешь, не пора ли избавляться от такой недвижимости? Не считаешь, что стоит взять домик где-нибудь еще? Сам посуди. Вейдаде — город маленький, три четверти — нищие, стража подкуплена и работает спустя рукава. Перспективы слабенькие, да и те ограничены любимым дедушкой. Вряд ли ты сможешь дорасти до Пирия, и тем более обогнать его.

Самир задумался, но сомневаться не перестал:

— А там, значит, будет работа?

— А какая работа тебе нужна? Что умеешь?

— Я заработал себе на двухэтажный дом раньше, чем дожил до двадцати пяти. Я умею ОЧЕНЬ много. Могу вести бухгалтерию лучше любого счетовода в этом городе, в состоянии организовать дело с нуля: от закупки материалов до продажи готового товара. Могу договариваться с поставщиками и клиентами, могу управлять людьми.

Я слушал его и мысленно прикидывал: если они переедут в Циншуй, его навыки пригодятся. Он может стать отличным организатором для какого-нибудь дела или предприятия. Но есть и минусы. Самир упрямый и гордый, ему нельзя прямо предложить работу на меня — это заденет его самолюбие, и он откажется из принципа. А вот если сперва подсадить его на финансовую титьку, то потом ему самому не захочется от нее уходить.

Только вот за ним нужно следить, чтобы братишка не увлёкся подделкой финансовых документов или другими сомнительными схемами ради быстрой наживы. Построить дом в таком возрасте — это либо невероятный труд, либо какие-то махинации.

— Я знаю человека в Циншуе, которому пригодился бы такой деловой человек, как ты, — сказал я наконец. — Да и деньгами бы он не обидел.

Самир хмыкнул:

— Может, и обсудим это потом. Но с мыслью о том, чтобы уехать отсюда придётся долго свыкаться. Да и раньше, чем побываю в твоем Циншуе, я на переезд не соглашусь. Ладно, у тебя есть еще вопросы?

— Нет.

Я и так понял, что дед невероятно крут, и чем на него можно надавить, мои родственники либо не знают, либо не поделятся этим со мной. В целом беседа только показала, насколько дедушка круче меня. День тарантиновских диалогов, ага. Обсудили Пирия, но не нашли видимого бескровного выхода, не открыли каких-то особых тайн в отношениях. Разве что Самир выдохся в попытках уколоть меня и теперь вел себя более-менее нормально. Но не думаю, что это надолго.

— Отлично. Мне скоро нужно идти по делам, так что и тебе пора бы пойти по своим.

Ну вот, о чем я и говорю.

— Ладно. Пожалуй, кружечку чая на дорожку, и потопаю. Мам, заваришь?

Мама кивнула, встала с кресла и направилась дальше в дом. Я последовал за ней, и спустя минуту мы были на кухне. Убранство было простое: кухонный стол, пара табуретов, узкий шкафчик с посудой. На подоконнике стояли глиняные горшки с зеленью для готовки, возле стены висели связки сушеных трав.

Мама налила в чайник воду и поставила его на огонь.

— Может, есть хочешь? Да ты присаживайся.

— Не голоден, спасибо, — отозвался я, устраиваясь на табурете.

— Совсем себя не жалеешь, — вздохнула она и занялась заваркой.

Я наблюдал, как её пальцы ловко перебирают сухие листья, щепотками добавляют в глиняный заварник немного мелиссы, чуть-чуть ромашки.

— Не вздумай делать глупости, — сказала она тихо, не оборачиваясь.

— Ты про что?

— Про то, что вы обсуждали, — она поставила заварник на стол, накрыла крышкой. — Не все проблемы нужно решать дракой.

Я молчал. Тогда она опустилась на табурет напротив, подперла рукой подбородок и устало посмотрела на меня.

— Ты ведь даже не представляешь, что может Пирий, — проговорила она. — Лучше просто жить дальше, не навлекать на себя новую беду. У меня два сына, и мне дороги оба.

Я отделался стандартным:

— Все будет хорошо.

— Ты не знаешь, как оно будет, — возразила мама. — Ты же не пророк, чтобы видеть будущее.