Там составилось свое ядро: уже известный доктор Бест, доктор Мельхорн, юрист из Саксонии, острый журналист Гюнтер д’Алкен (которому наскучило однообразие официозной партийной прессы), старый приятель Гейдриха юрист доктор Герман Берендс и многие другие. Всех их собирал вокруг себя профессор Хён. Звездой этой интеллектуальной бригады СД был Вальтер Шелленберг, честолюбивый молодой человек из Саарбрюкена, 1910 года рождения, юрист и политолог. Еще будучи студентом Боннского университета, он кое-что сообщал в СД, а Гейдрих, обладавший чутьем на людей, быстро оценил этого одаренного юношу и решил, что такие мозги нужно поставить себе на службу.

Для Гейдриха, боровшегося за личное господство в своем полицейском государстве, СД, кроме всего прочего, была важна еще и как своеобразный противовес гестапо. Гейдрих уже чувствовал, что становится зависимым от аппарата гестапо с его прусским чиновным духом. Все его революционные методы вязли в рутине привычных отношений.

Даже с Бестом у Гейдриха наметились определенные разногласия. Первый раз они проявились из-за пустяка. Кто-то из сотрудников прикрепил на стену в кабинете Беста его же собственный лозунг: «Работай с фактами – докопаешься до любого врага». Пришел Гейдрих, взглянул и ядовито бросил: «Это годится только для гражданских служащих – если зайдут по делу. А в нашей жизни все ваши бюрократические принципы – просто чепуха». Трения возникали каждый раз по поводу кадровых назначений в гестапо. Гейдриху были нужны люди, умеющие говорить только «будет исполнено», без юридической подготовки и не связанные никакими правилами. Бест же считал, что полезны только юридически образованные люди. К сожалению, мнение Гейдриха на этот счет полностью совпало с тем, что сказал Гитлер: «Я не успокоюсь, пока все немцы не поймут, что быть адвокатом – позор».

Словом, назрел конфликт, и Гейдрих разрешил его просто – встал на сторону СД. В начале 1935 года он предпринял маневр, который и поставил в тупик историков: в один миг СД превратилась в структуру, имевшую двойное назначение. В партийном аспекте она оказалась «материнской» организацией, объединяющей всю полицию безопасности и таким образом включающей ее в СС как единое целое; в качестве разведывательной службы она должна была, по словам Шелленберга, стать «универсальным орудием против наших противников во всех сферах жизни».

Одним ударом Гейдрих освободился от жесткого ярма гестапо. Бест и профессионалы типа Мюллера или Губера, формально будучи членами СД, как общей для них партийной структуры, на деле были отстранены от подлинной СД. Чем иначе можно объяснить ту нелепую ситуацию, когда Мюллер с Бестом, являясь вроде бы лидерами СД, изо всех сил старались, чтобы СД не могла сунуть нос в дела гестапо? А СД в качестве разведывательной службы получила полную свободу рук. По замыслу Гейдриха она должна была стать главной службой разведки Великого Германского рейха.

Структура СД была расширена, в главном управлении безопасности появились новые отделы и новые высокие посты. На Вильгельмштрассе штатом сотрудников управлял от имени Гейдриха штандартенфюрер Зигфрид Тауберт, сам же Гейдрих оставался на Принц-Альбрехт-штрассе.

Как отмечал биограф Гейдриха Аронсон, молодежь в СД была «заворожена таинственностью игры в разведчиков и контрразведчиков», молодым людям казалось, что вокруг – мир Джеймса Бонда; они руководствовались законами детективного жанра или романа приключений в большей мере, чем нацистской теоретической литературой, и в результате стали подражать британской Интеллидженс сервис, превознося ее до небес. Гейдрих, большой любитель детектива, заметил, что шеф службы разведки там обозначался буквой «С» и начал копировать эту манеру. В делах СД появились формулировки: «По приказу С», «Вопрос касается С персонально» и т. п. Все это должно было лишний раз подчеркнуть значительность таинственного и почти невидимого шефа. Частью этой игры было и кодирование управлений СД римскими цифрами, понятными посвященным: I – администрация, II – борьба с оппозицией, III – зарубежные страны. Подотделы, секторы, группы удостоились повторяющейся арабской единицы, причем количество единичек возрастало по мере подчиненности. Например, 1–1 означало организационный отдел в I управлении, 1–2 – подотдел назначений внутри его, 1–3 – группу внутри этого подотдела.

Почти всеми центральными отделами и управлениями руководили специалисты с высшим образованием, имевшие научную степень. Так, управлением кадров руководил доктор Мельхорн, юрист и экономист, отделом идеологической борьбы с оппозицией – профессор Зикс, отделом информации о жизни немцев – профессор Хён.

Это был генеральный штаб; ему подчинялись семь окружных управлений, территориально привязанных не к военным округам, как СС, а к землям. Самым нижним звеном – но и самым важным – были местные отделения, каждое из которых было ответственно за сельский округ или город.

Работу таких отделений иллюстрирует инструкция управления Северо-Западного округа, изданная в 1937 году, в которой говорилось: «Начальнику каждого отделения следует иметь не менее одного контактного лица в каждом населенном пункте своего региона; каждый из них должен, в свою очередь, располагать сетью информаторов… Информаторы ни в коем случае не должны знать, что они работают на СД». В городах отделения СД работали в связке с территориальными организациями нацистской партии. В университетах и институтах создавались так называемые «рабочие группы СД». Согласно все той же инструкции, «контактных лиц» следовало вербовать среди людей, которые «обладают необходимым объемом знаний и умеют мыслить логически и практически». Подходящими для этой цели считались учителя, лидеры местных группировок, руководители СС и СА, сельские руководители, ветеринарные врачи и, в случае нужды, чиновники в отставке.

Сравнительно небольшая часть громадной армии информаторов СД принадлежала к партии или СС. По оценкам одного из лидеров СД Хайнца Хоппнера лишь 10 процентов из числа постоянных сотрудников СД пришли из общих СС и примерно такую же долю эсэсовцы составляли среди помощников, работавших на временной основе. Случалось, что кадрам СД удавалось использовать открытых противников режима – они были источником информации об антинацистских тенденциях.

Щупальца этой машины слежки проникали во все сферы германской жизни. С СД сотрудничали не одни только малооплачиваемые информаторы и шпионы; преимущественно это были бизнесмены, респектабельные чиновники, артисты, ученые. В штаб-квартирах СД работали специалисты разного профиля. В 1938 году в окружном управлении Кобленца, например, из 24 сотрудников с неполной занятостью четверо имели ученые степени, а в контактной группе было четыре чиновника местных органов управления, четыре полицейских офицера, врач, учитель и ветеринар.

Забавно, что при этом интеллектуалы из СД проявляли чопорную неприязнь к самому слову «шпион». Близкий к СД теоретик полицейского дела Шлирбах писал, что «использование шпионов и платных агентов считалось недостойным в национал-социалистическом государстве». Секретная инструкция Зипо содержала пункт: «Нанимать профессиональных агентов запрещается». Работники главного управления испытывали почти суеверный ужас при мысли о возможности физического контакта с информаторами. Адольф Эйхман вспоминал: «Мы никого из них не знали, и ни один из „контактных“ не был вхож в штаб-квартиру». Только на более поздней стадии, когда интеллектуалы давно уже утратили былую щепетильность, Вальтер Шелленберг навел порядок в системе контактов, после чего в каждом управлении СД уже знали своих негласных сотрудников.