Например, на Вильгельмштрассе хранилось досье на каждого связника. В нем было указано кодовое имя сотрудника (не раскрывающее подлинного его имени), специфические особенности, квалификация, перечислялись возложенные на него задачи, а также содержались оценки его донесений: от 1 за отличное до 5 за полностью бесполезное – и перечень расходов. Имена же этих сотрудников находились только в центральной картотеке управления.

Общее число сотрудников и агентов росло год от года. В 1937 году в СД насчитывалось 3 тысячи штатных сотрудников плюс невидимая армия из 50 тысяч информаторов.

Но какова была цель всего этого? Кто должен был стать предположительным объектом наблюдения СД? А вот это уже большой вопрос.

В «период борьбы» перед СД стояла простая задача: выявлять врагов внутри движения и разведывать планы противников нацизма. Предлог вполне благовидный, поскольку полицией управляли враги. Но после 30 января 1933 года партия сама стала контролировать полицию; с врагом, кто бы им ни оказался, стало возможно управиться силами этой машины.

Вначале СД довольствовалась ролью вспомогательной полицейской силы. В июле 1934 года Гиммлер провозгласил СД «единственной политической контрразведкой гестапо». Еще через полгода он же заявил, что СД «будет выявлять врагов нацизма и предпринимать контрмеры с помощью полицейских властей». Исполнительная функция была, таким образом, исключена. Но роль информатора при гестапо явно не устраивала СД. И молодежь изобрела себе новое предназначение – стать «полицией интеллекта», орудием нацистского контроля над мышлением.

Как заявил Гиммлер, «СД является главной информационной идеологической службой партии и государства. Она занимается только крупными проблемами идеологии». И как блюстителю идейной чистоты, СД теперь предоставлено «новое поле деятельности»: коммунисты, еврейство, масонство, всякого рода религиозные проповедники от политики и реакционеры. На практике же это оказалось просто новой формулировкой старой задачи: в СД называли это «борьбой с оппозицией».

И вот «С» запустил свою машину. Наблюдатели зондировали общество на предмет любых отклонений в предписанных нормах и не упускали случая доложить о своих находках. На Вильгельмштрассе телетайпы неумолчно отстукивали донесения, приказы, вызовы особых отрядов – эйнзацгруппе. СД следила за согражданами повсюду. 26 января 1938 года один оберштурмфюрер СС докладывал с экскурсионного судна «Немец», принадлежавшего нацистской туристической организации «Сила через радость» (в это время корабль совершал круиз вокруг Италии): «Один из туристов, Фриц Шванебек, родившийся… проживающий… производит отрицательное впечатление. Во время пения национального гимна он держался вяло и проявил полное равнодушие. 60 туристов с опозданием прибыли в паспортный отдел… Отмечаются также нарушения правил о валюте».

Во время так называемых выборов все отделы СД были страшно заняты: на них возлагалась обязанность составить по каждому округу списки лиц, которые могут проголосовать против. Для диссидентов готовили специальные бюллетени, на которые печатной машинкой без ленты наносили номера, соответствующие их именам в списках избирателей. Как докладывал в мае 1938 года один из руководителей управления СД в Кобленце, таким путем удалось выявить тех, кто голосовал против или испортил бюллетень. «А номера, – отметил он, – легко потом удаляются пенкой от молока». Горы донесений в главном управлении росли из года в год. Ни одно мало-мальски подозрительное шевеление не проходило незамеченным. Например, редактор «Франкфуртер цайтунг» Рудольф Кирхер позволил себе в чем-то не согласиться с официальной линией – и тут же сотрудник СД начал собирать его статьи периода Веймарской республики, приговаривая: «Очень информативно. Вот, значит, каковы действительные политические воззрения Кирхера». В репортаже из Палестины Шварц ван Берг, звезда нацистской журналистики, имел несчастье высказаться в том смысле, что евреи тоже умеют сражаться и умирать за свое дело. В СД подняли брови: «Он что, думал, это сойдет ему с рук? Протаскивать с пропагандистской целью в партийную печать происшествия в еврейской общине – непростительно для журналиста».

СД использовала также все возможности, чтобы найти доказательства еврейского происхождения ненацистов, считавшихся нежелательными. Так было в случае с профессорами Эрнстом и Генрихом Серафимом, выходцами из Польши, которые отрицали упорный слух о своих еврейских корнях. В отношении Серафима было предпринято даже расследование через Ассоциацию польских немцев; по указанию из отдела Зикса там подыскали студента, желающего изучить семейное древо Серафима. При этом сотрудника, через которого вся эта затея была организована, строжайше предупредили, чтобы никто не узнал, от кого исходят инструкции.

Но Гейдриху было мало того, что сеть молчаливых шпионов держит под контролем всю страну. Ему теперь хотелось шума и громких лозунгов. Он призвал на помощь экстраординарный и внушавший многим страх нацистский печатный орган «Черный корпус».

Редактор этого еженедельника д'Алкен был в свое время одним из первых руководителей гитлерюгенда. Он работал в нацистских газетах, умирая со скуки и гадая, а возможно ли это вообще – быть одновременно и нацистом, и журналистом. В 1934 году он получил скандальную известность. Макс Аман, куратор партийной прессы, пригласил его в берлинский «Ангриф» и предложил составить издательскую программу. Д'Алкен вспоминал: «Я тогда сделал величайшую глупость в жизни – сказал правду. Я выразил мнение, что конструктивная оппозиция необходима государству, если оно не хочет скончаться от апоплексического удара». Конечно, «наглец» был уволен.

Через месяц-другой в спальном вагоне д’Алкен случайно встретился с Витте, в то время руководителем административного управления СС, и рассказал ему, как потерял работу. Тот промурлыкал: «Дорогой Гюнтер! Я поговорю о тебе с Генрихом. В конце концов, есть же свои газеты у СА и даже у всяких жалких ассоциаций. Почему же нет у СС?» Витте сдержал обещание и побеседовал с Гиммлером, который уже знал историю увольнения д’Алкена и сам подумывал о газете. Он даже придумал название «Черный корпус». Д’Алкен по протекции Витте получил должность ведущего редактора-публициста в будущем издании. Педантичный Гиммлер не удержался от того, чтобы прочесть ему специальную лекцию о газетной работе (в которой он ничего не смыслил, как утверждал позднее сам редактор). Они разошлись даже по поводу названия: д’Алкен предложил «Движение», Гиммлер стоял на своем. Так газета и готовилась безымянной, пока до выпуска не осталось двое суток. Тогда редактор с гравером засели за работу, день и ночь набрасывая и бракуя варианты. Тем временем руководство СС заключило договор с партийным издательством. Тираж газеты должен был составить 40 тысяч. Первый номер вышел 6 марта 1935 года. С подзаголовком: «Газета СС НСДАП – орган штаб-квартиры СС».

Д’Алкен начинал со штата всего из шести человек. Газета выходила раз в неделю, сначала на 16 страницах, потом на 20, и очень быстро росли тиражи: в 1937 году уже почти 190 тысяч экземпляров, затем – 500, а концу войны – 750 тысяч.

Секрет успеха коренился в том, что газета д’Алкена одновременно пугала и притягивала немцев, во всем любящих порядок. Яростные кампании против евреев и духовенства, ядовитая критика буржуазии и бюрократов, шельмование инакомыслящих – это кого угодно могло сбить с толку. Однако многие улавливали в подтексте совсем иные мотивы. «Черный корпус» стал повсеместно известен как «единственная оппозиционная газета», потому что отражал раздвоенность сознания интеллектуалов из СД в их стремлении быть радикальными и мыслящими людьми, оставаясь при этом нацистами. То, чем они не могли стать в жестком мире реальной политики они старались явить собой на газетных страницах. Они хотели быть с оппозицией – и пожалуйста, разоблачайте на здоровье чванство и коррупцию в партийном аппарате и карьеризм в одеянии национал-социализма.