Сестра Тереза погибла одновременно со своим последним насильником.

Разбуженный звуком какого-то движения на краю опушки, Хайме Миро неожиданно проснулся. Он бесшумно вылез из спального мешка и встал, держа в руке пистолет. Подкравшись, он увидел Миган, которая молилась, стоя на коленях. Остановившись, он рассматривал ее. В образе этой очаровательной женщины, молившейся в лесу среди ночи, была какая-то неземная красота. Это вдруг вызвало у него негодование. «Если бы Феликс Карпио не проболтался, что мы направляемся в Сан-Себастьян, я бы сейчас не был обременен присутствием этой сестры».

Ему было необходимо попасть в Сан-Себастьян как можно быстрее. Полковник Акока и его головорезы обложили их со всех сторон. Им будет непросто миновать расставленные сети, а с дополнительной обузой, с этой женщиной, тормозившей их продвижение, опасность возрастала раз в десять.

Сердитый, он подошел к Миган и резко сказал ей:

– Я велел вам спать. Я не собираюсь завтра из-за вас тащиться как черепаха. – Его голос прозвучал грубее, чем он сам ожидал.

Подняв на него глаза, Миган тихо ответила:

– Простите, если я разозлила вас.

– Сестра, свою злость я поберегу на более важные дела. Такие, как вы, просто действуют мне на нервы. Вы живете, прячась за каменными стенами, и ждете, пока вас бесплатно доставят в другой мир. Меня от всех вас откровенно воротит.

– Из-за того, что мы верим в другой мир?

– Нет, сестра. Из-за того, что вы верите в этот. Вы убежали от него. – Чтобы молиться за вас. Мы проводим свою жизнь в молитвах за вас.

– И вы считаете, что это решит все проблемы на земле?

– Со временем, да.

– У нас нет времени. Ваш Бог не слышит ваших молитв из-за грохота пушек и криков гибнущих под бомбами детей.

– Когда веришь…

– О, я верю во многое, сестра. Я верю в то, за что борюсь. Я верю в своих товарищей и в свое оружие. А вот в кого я не верю, так это в святош. Если ты считаешь, что ваш Бог нас сейчас слушает, попроси его помочь нам скорее добраться до монастыря в Мендавии, чтобы я от тебя отделался.

Он был зол на себя за то, что не сдержался. Она была не виновата в том, что Церковь бездействовала, в то время как фалангисты Франко мучили, насиловали и убивали басков и каталонцев. «Она не виновата в том, сказала себе Хайме Миро, – что моя семья оказалась среди этих жертв». Хайме был тогда еще совсем мальчишкой, но это навсегда врезалось ему в память…

* * *

Он проснулся среди ночи от грохота рвущихся бомб. Точно смертоносные цветы, они сыпались со зловещим звуком с неба, сея повсюду семена разрушения.

– Вставай, Хайме! Скорее!

Страх в голосе отца испугал мальчика сильнее, чем жуткий рев бомбежки.

Цитаделью басков была Герника, и генерал Франко решил преподать им урок: «Уничтожьте ее».

Наводивший ужас нацистский легион «Кондор» и с полдюжины итальянских самолетов предприняли массированную атаку, они были беспощадны. Жители города пытались бегством спастись от смертоносного дождя, обрушившегося на них с небес, но от него не было спасения.

Хайме с матерью, отцом и двумя старшими сестрами бежали вместе со всеми.

– В церковь, – крикнул отец Хайме. – Церковь они не будут бомбить.

Он был прав. Все знали, что церковь поддерживала каудильо и сквозь пальцы смотрела на жестокость по отношению к его противникам.

С трудом пробиваясь сквозь толпу бегущих в панике людей, семья Миро устремилась к церкви.

Мальчик судорожно вцепился в руку отца, стараясь не слышать жуткого грохота вокруг. Он помнил то время, когда отец не боялся и не спасался бегством.

– Папа, будет война? – спросил он как-то отца.

– Нет, Хайме. Все это газетная болтовня. Мы лишь просим у правительства предоставить нам чуть больше независимости. Баски и каталонцы имеют право на свой язык, свой флаг и свои праздники. Мы все одна нация. И испанцы никогда не будут воевать с испанцами.

Хайме был слишком молод и не понимал, что на карту было поставлено нечто большее, чем спор с басками и каталонцами. Это был глубокий идеологический конфликт между республиканским правительством и националистами правого крыла, и из искры разногласий быстро разгорелся огромный пожар войны, вовлекший в нее с десяток иностранных государств. Когда превосходившие силы Франко разгромили республиканцев и у власти в Испании утвердились националисты, Франко сосредоточил свое внимание на непокоренных басках: «Их надо наказать».

Продолжала литься кровь. Группа баскских лидеров сформировала ЕТА, движение за свободное государство басков, и отцу Хайме было предложено вступить в эту организацию.

– Нет. Я против этого. Мы должны получить то, что принадлежит нам по праву, мирным путем. Войной мы ничего не добьемся.

Но ястребы войны оказались сильнее голубей мира, и ЕТА быстро превратилась в грозную силу.

У Хайме были друзья, чьи отцы принимали участие в ЕТА, и они рассказывали об их героических подвигах.

– Мой отец и его друзья взорвали штаб гражданской гвардии, рассказывал один из приятелей Хайме.

Или:

– Ты слышал об ограблении банка в Барселоне? Это мой отец. Теперь они смогут купить оружие, чтобы драться с фашистами.

А отец Хайме говорил:

– Насилие бессмысленно, нужно идти путем переговоров. – Наши взорвали в Мадриде один из их заводов. Почему твой отец не с нами? Он что, трус?

– Не слушай своих приятелей, Хайме, – говорил ему отец. – То, что они делают, – преступление.

– Франко приказал казнить без суда и следствия нескольких басков. Мы начинаем всеобщую забастовку. Твой отец присоединится к нам?

– Папа?…

– Мы все испанцы, Хайме. Мы не должны допустить, чтобы нас разъединяли.

И мальчик терзался сомнениями. «Неужели друзья правы? Мой отец трус?» Хайме верил отцу.

И вот – Армагеддон. Мир рушился вокруг него. Улицы Герники были заполнены толпами кричащих людей, пытавшихся спастись от падавших бомб. Повсюду взрывались здания, монументы и тротуары, разлетаясь осколками бетона и брызгами крови.

Хайме, его мать, отец и сестры добежали до большой церкви единственного уцелевшего здания на площади. С десяток людей барабанили в дверь.

– Впустите нас! Во имя Христа, откройте!

– Что происходит? – крикнул отец Хайме.

– Священники заперлись в церкви. Они нас не пускают.

– Давайте выломаем дверь!

– Нет!

Хайме с удивлением посмотрел на отца.

– Мы не будет вламываться в Божий храм, – сказал отец. – Он защитит нас, где бы мы ни были.