Сантьяго смотрел, как полковник со своими людьми тихо вошли в гостиницу. «Интересно, много ли будет стрельбы», – думал он. Если будут стрелять, то его дядя может погибнуть в перестрелке. Вот будет жалко. Но, с другой стороны, ни с кем не надо будет делить награду.

Когда люди полковника поднялись по лестнице, Акока прошептал:

– Действуйте наверняка. Стреляйте, как только их увидите.

– Хотите, я пойду впереди вас? – спросил адъютант.

– Нет.

Он хотел получить удовольствие от того, что убьет Хайме Миро сам.

Комнаты, где со своими сообщниками остановился Хайме Миро, находились в конце коридора. Акока жестом показал, чтобы половина людей прикрыла одну дверь, а остальные шесть человек – другую.

– Вперед! – крикнул он.

Он долго ждал этого момента. По его сигналу солдаты одновременно вышибли обе двери и ворвались в комнаты, держа оружие наготове. Они стояли посреди пустых комнат, глядя на смятые постели.

– Рассредоточиться! Быстро! Вниз! – заорал Акока.

Солдаты бросились обыскивать гостиницу, врываясь во все номера, вышибая двери и поднимая ошарашенных постояльцев. Хайме Миро и его спутников нигде не было. Полковник ринулся вниз разыскивать коридорного. В холле никого не было.

– Эй, – окликнул он. – Есть здесь кто?

Ответа не последовало. Трус куда-то спрятался.

Один из солдат заглянул через стойку, где сидел коридорный.

– Полковник…

Подойдя к нему, Акока посмотрел вниз. На полу у стены лежал коридорный с кляпом во рту. На его шее болталась табличка: «Просьба не беспокоить».

Рубио Арсано в ужасе смотрел, как Лючия исчезла в стремительном потоке и ее понесло течением. Не теряя ни секунды, он бросился бежать берегом реки, перепрыгивая через бревна и кусты. На первом изгибе реки он увидел, что тело Лючии несло в его направлении. Нырнув, он поплыл к ней, отчаянно борясь с сильным течением. Он чувствовал, как его сносит в сторону. Лючия была метрах в трех от него, но они казались ему километрами. Он сделал последний яростный рывок и схватил ее за руку, она чуть не выскользнула из его пальцев. Вцепившись в нее изо всех сил, он с трудом поплыл к спасительному берегу.

Добравшись наконец до берега, он вытащил Лючию на траву и упал рядом с ней, не в силах отдышаться. Она была без сознания и не дышала. Рубио перевернул ее на живот, сел на не верхом и начал толчками надавливать ей на легкие. Прошла минута, другая, и он уже был близок к отчаянию, как вода хлынула у нее изо рта, и она застонала. У Рубио вырвались слова благодарности Господу.

Он продолжал массировать ей грудную клетку, но уже более аккуратно, пока не почувствовал, что ее сердце бьется ровно. Когда она начала дрожать от холода, Рубио кинулся к деревьям, нарвал пригоршни листьев и, вернувшись к ней, начал растирать ими ее тело. Он сам промок и замерз, с его одежды стекала вода, но он этого не замечал. Он страшно боялся, что сестра Лючия может умереть. Теперь, когда он нежно растирал ее тело сухими листьями, его начали одолевать недостойные мысли.

«У нее тело богини. Прости мне, Господи, она принадлежит Тебе, и у меня не должно быть никаких низких помыслов».

Ощущая на своем теле нежное поглаживание, Лючия постепенно приходила в себя. Она была на пляже с Иво и чувствовала, как он ласково водит языком по ее телу. «Вот так… Хорошо, – думала она. – Не останавливайся, caro». Она загорелась желанием еще до того, как открыла глаза.

Когда Лючия упала в реку, ее последней мыслью было то, что она умирает. Но она была жива и видела перед собой своего спасителя. Непроизвольно она обняла Рубио и притянула его к себе. На его лице отразилось изумление.

– Сестра… – пытался возразить он. – Нам нельзя…

– Шш!

Она закрыла ему рот жадным горячим поцелуем, он чувствовал движение ее языка. Рубио был потрясен.

– Давай же, – прошептала Лючия. – Скорее.

Она смотрела, как Рубио нервно стаскивал с себя мокрую одежду. «Он заслужил награду, – подумала она. – И я тоже».

Нерешительно подойдя к ней, Рубио сказал:

– Сестра, мы не должны…

Лючия не была расположена терять время на разговоры. Она почувствовала, как их тела сливаются в неподвластном времени безрассудном ритуале, и дала волю переполнявшим ее восхитительным чувствам. Ее недавнее соприкосновение со смертью придавало ощущениям еще большую остроту.

Рубио оказался на удивление хорошим любовником, он был одновременно и ласков и порывист. Его чувствительность поразила Лючию. В его глазах было столько нежности, что она почувствовала комок в горле.

«Уж не влюбился ли в меня этот лопух? Так ему хочется доставить мне удовольствие! Я уже и забыла, когда в последний раз мужчина заботился о моем удовольствии», – думала Лючия. И она вспомнила о своем отце. Интересно, понравился бы ему Рубио Арсано. «Странно, а почему меня интересует, понравился бы Рубио Арсано моему отцу? Я, должно быть, схожу с ума. Он ведь крестьянин, а я – Лючия Кармине, дочь Анджело Кармине. Что может быть общего между его жизнью и моей? Нас свела глупая случайность». Рубио обнимал ее.

– Лючия. Моя Лючия… – продолжал повторять он.

Выражение его сияющих глаз было красноречивее всяких слов. «Он такой славный», – думала она. И тут же: «Что это со мной? Почему я так думаю о нем? Я убегаю от полиции и…» Тут она вспомнила про золотой крест и чуть не ахнула. «О, Боже! Как я вдруг могла забыть о нем?»

Она резко села.

– Рубио, я оставила сверток там, на берегу. Принеси мне его, пожалуйста. И одежду.

– Конечно. Я сейчас вернусь.

Лючия сидела в ожидании, с ужасом думая, что с крестом могло что-то случиться. А вдруг его нет? Вдруг кто-то проходил и подобрал его?

С чувством невероятного облегчения Лючия смотрела, как Рубио возвращается, неся под мышкой сверток. «Я не должна выпускать его из виду», – думала она.

– Спасибо, Рубио.

Рубио протянул Лючии ее одежду. Посмотрев на нее, она нежно сказала: – Она пока мне не понадобится.

* * *

Лючии было необыкновенно уютно лежать в объятиях Рубио, чувствуя на своем разморенном теле теплые лучи солнца. Они словно очутились в каком-то тихом оазисе. Преследовавшая их опасность, казалось, была где-то далеко-далеко.

– Расскажи мне про свою ферму, – лениво сказала Лючия.

Его глаза засветились, и в голосе послышалась гордость.

– Наша ферма была маленькой, она находилась рядом с небольшой деревушкой неподалеку от Бильбао. Она переходила в нашей семье из поколения в поколение.

– А что с ней теперь?

Он помрачнел.

– Правительство в Мадриде наказало меня дополнительными налогами за то, что я – баск. Когда я отказался платить, они отобрали ферму. Тогда я и встретил Хайме Миро. Я присоединился к нему, чтобы бороться против правительства за свои права. У меня есть мать и двое сестер, когда-нибудь мы вернем себе нашу ферму, и я снова буду на ней работать.