— Считаюсь…

— А… а… А с чего ты вообще решил, что я выйду за тебя замуж?

— А ты попробуй не выйти.

— Что? Да… ты…

Они носились по пляжу. Падали в мокрый песок. Целовались. Агата собирала все, что попадалось на глаза — обточенные волнами стеклышки бутылочного стекла, камни причудливой формы. Карманы от всего этого стали тяжелыми, а пальто еще длиннее.

— Эрик!!! Эрик, смотри! Ну, посмотри же!

Она развернулась перед ним и стала идти спиной вперед, чтобы удобнее было разговаривать, глядя в глаза.

— Смотри, что я нашла!

— Что это?

— Окулус! — Она с гордостью показала увеличительное стекло зеленоватого цвета в изящной медной оправе и ручкой из недрагоценного камня.

— Ну… это вполне обычный прибор для увеличения. Артефакторы пользуются другими. И потом… Оно зеленое. Это для детей, чтобы рассматривать что-нибудь. Смотреть на солнце.

— Ты не понимаешь! Это… это знак!

— Какой?

— Это чтобы мы друг к другу так относились, понимаешь? Чтобы… Чтобы каждая мелочь — как будто увеличили в сто раз. Чтобы не обидеть…

— Послушай… Ну как я могу тебя обидеть?

— Случайно. Но этого не случится, потому что я нашла вот это! Смотри… Смотри! — Она поднесла стекло к лицу, споткнулась, но он успел ее подхватить.

Прижимая к себе, канцлер понес Агату в машину, стараясь не слушать всякие глупости про увеличенные в десять раз обиды и спасительное зеленое стекло. Поцеловать свою женщину хотелось нестерпимо.

Притянуть на колени, найти ее губы: сладкие, манящие. Удивиться — как он раньше жил без этого. Испугаться — он же не сможет без этого жить…

— Давай уедем, — выдохнул он в пахнущие морским ветром волосы, — прямо сейчас. Развод я тебе и так вытребую. Поместье — если ты его захочешь — выкупим у Лингеров. Пожалуйста…

Она лишь отрицательно покачала головой.

— Нет, Эрик. Нет. Если я исчезну, это спугнет преступников. И мы можем так и не узнать, кто они. А за мной все равно придут. Я не хочу всю жизнь жить в страхе. Оглядываться. И потом… Возможно, поместье Лингеров сейчас самое безопасное место. Любая передислокация жертвы, даже ради ее же собственной безопасности, — на руку охотнику. А еще — мы влюблены. Нас захлестнули эмоции, а значит, мы уязвимы.

— Плохо, когда твоя женщина мало того, что пишет остросюжетные романы, так еще и обладает незаурядным аналитическим умом.

— Это был комплимент, или мне обидеться? — задрала подбородок Агата.

— Я тебя люблю, — сказал он. И вздрогнул от того, насколько это естественно и правильно прозвучало.

Агата погладила его по щеке, прижалась к нему всем телом и прошептала:

— И я… Тоже. Очень. Очень-очень тебя люблю…

* * *

Если уж его маленькая смелая женщина приняла решение, надо было возвращаться.

— Я проберусь к тебе в спальню. Ночью, — грозно сообщил он.

— Буду ждать! — улыбнулись рыжие веснушки.

Они почти всю дорогу молчали. С одной стороны, было жаль возвращаться в реальность, с другой…

— О чем молчишь? — Эрику нестерпимо захотелось вновь услышать ее голос, даже если она продолжит теорию влияния зеленого увеличительного стекла на их будущие отношения.

— Вспоминаю Эльзу и Грона. Насколько они умнее нас с тобой.

Что мог ответить бывший канцлер королевства Отторн? Только кивнуть, на этот раз соглашаясь со своей спутницей полностью, без тени иронии.

* * *

Стоило им заглушить мобиль, как навстречу выбежали собаки:

— Гав! Гав!

— Гав! Гав! Гав!

«Вот что это за безобразие! Почему без нас? А безопасность? О чем только думали, сладкая парочка, а?» — надрывался Грон.

«Сколько ждали! Вот… Все самое интересное, самое романтичное и… мимо! Как же так? Нам же тоже интересно!»

Грон, услышав такое, даже замолчал.

Потом уселся и внимательно посмотрел на подругу, дескать, «ну ты, мать, даешь…».

«Да они все равно ничего не понимают! И даже если соображают, то очень медленно».

«Ну… как показывают последние события, все же не совсем».

— Гав! Гав! Гав!

— Гав! Гав!

— Эльза! Грон!! — бывший канцлер бросился обнимать своих любимцев.

Агата хохотала, целуя по очереди самых умных существ на земле.

«Ты смотри, что творится, а? И стоило столько мучиться? Как же у этих несчастных людей все сложно». — Эльза улыбалась, подмигивая Грону.

«Думаю, нам с тобой сегодня пировать! Сейчас они будут по очереди бегать за нами с яблоками! Счастьем делиться! Спорим на твою долю?» — Грон старательно вилял золотистым хвостом.

«Вот еще! Зачем же мне спорить, когда ты абсолютно прав!» — Эльза лизнула Агату в щеку.

«А почему?» — Грон победоносно посмотрел в янтарные глаза подруги.

«Потому что ты самый умный и самый красивый!» — уткнулась Эльза в золотистую шерсть.

— Агата! — раздалось с крыльца. — Объяснись, пожалуйста. Что происходит?! Куда ты исчезла? Почему на тебе это пальто?!

Женщина медленно подошла к дому. Поднялась по ступенькам. Вплотную подошла к мужчине. Выпрямилась. Вздохнула, глубоко, с силой втянув в себя воздух. Сжала кулаки под длинными рукавами пальто. Хорошо, что не видно.

Подошел Эрик. Они переглянулись.

«Нет, — прочитал он в ее глазах. — Это мой разговор».

— Эльза, охранять! — приказал барон и нехотя исчез в доме.

Раз она хочет поговорить с бывшим мужем наедине, так тому и быть. Он же побеседует с Людвигом фон Лингером позднее. С глазу на глаз…

— Да о чем с ней разговаривать! Гнать ее надо из дома! — раздался из-за двери визгливый голос.

Собаки зарычали.

— Уважаемые фон Лингеры, — тихо, но так, чтобы было слышно, мягко, почти с нежностью проговорила Агата, — разговор о том, чей это дом, мы будем вести лишь после того, как на мой счет вернутся деньги, оставшиеся от родителей. А пока… Я — не заявляю в полицию. Вы — ведете себя прилично. Надеюсь, мы договорились.

— Может быть, тебе все же стоит вспомнить о приличиях? — прошипел Людвиг.

— Думаю, нет. Оно того… не стоит!

— Господин Эрик! — распахнулось окно чердака. — Две машины на подъезде к дому.

— По местам! — скомандовал Эрик. — Агата, в дом!

— Агата! Что происходит? — Людвиг попытался схватить жену за руку, но грозное рычание собак заставило мужчину отпрыгнуть.

Эльза растянулась на полу подле той, что признала за хозяйку, всем своим видом показывая, что порвет любого. А некоторых «любых» порвет с удовольствием.