Зрелищно – с искрами и звоном стали подправляю выхваченным ножом вектор полета стрелы.

Прячу клинок в ножны. Безошибочно нахожу глазами прячущегося в тени стрелка. Неодобрительно давлю его взглядом, качаю головой.

Всеми силами транслирую месседж: «Осуждаю… пока что… а ведь могу и осерчать…»

Больше по мне не стреляют. Но и я, приблизившись еще на два десятка шагов, вежливо замираю. Стою, закинув автомат за спину и мягко покачиваясь с пятки на носок. Резкими движениями не провоцирую. Слишком уж натянут нерв у парней внутри. Слишком знакомо бликует вороненый металл в руках у пары бойцов.

Наконец кто-то бойкий решается:

– Стой!

Гениально… поневоле улыбаюсь, молчу.

– Кто такой? Обзовись!

Отвечаю. Негромко и неторопливо, с дерзкой ленцой, принимаемой некоторыми за силу.

– Главного позови. Саня-Погранец я, люди меня знают…

Кто меня знает? Да не спрашивайте… В ус не гребу. Кому надо – точно знает. Но вроде так себя ведут матерые перцы на суровых терках? Будем отрабатывать номер. Лишь бы за спину никто не зашел. И дело не в подлом ударе – от него прикроет сопящий за плечом Илья. Просто бегут и бегут по позвоночнику предательские капли пота. И сжатый кулак быстро пропитывается кровью…

Выживу – так и запишу в дневнике. «День второй. Снова стою под стволами. Привычно капает на асфальт кровь. Теплая. Родная. Моя…»

В полумраке суета. Боковым зрением отмечаю цели и возможные векторы атак. Качнувшись на пятках, смещаюсь на полшага в сторону, прикрывшись колонной от одного из стрелков. Обострившийся слух доносит сдавленный мат. Улыбаюсь…

Наверное, выгляжу страшновато. Переговорщик проглатывает непроизнесенную дерзкую фразу, коротко бросает:

– Жди!

Жму плечами.

За спиной тихий шепот:

– Сань… возьми пластырь, а? Нехило так кровит. Нефиг собак дразнить…

Киваю, протягиваю руку за спину, принимаю моток белоснежного пластыря.

Неторопливо мотаю пальцы, обрывая зубами трещащую ленту. Хмыкаю, иронично скалясь. Сам себе напоминаю потрепанного боксера-профессионала перед боем.

Пасущие нас детдомовцы приходят в движение. Тени приходят в движение, подаются вперед и в стороны, выползая на солнце вслед за лидером.

М-да, антуражненько…

Кожа, заклепки, свежайшие татуировки, набитые неумелой рукой. Повышенная немытость, агрессивная сталь холодняка, один арбалет и пара тяжелых ружей в детских чумазых ладонях.

Лидера я узнал, хотя было четкое ощущение, что за последние сутки он лихо раздался в плечах.

Холодный прищур глаз, умелый плевок на асфальт, растянутая, чуть приблатненная речь. Похоже, угадал я с интонациями…

– Ты, что ли, Погранцом обозвался?

– Я.

– Это из пятьдесят восьмого дома, что ли?

Криво улыбаюсь одной половинкой рта, легко прохожу проверку.

– Из сорок восьмого.

Майнд геймс, епта…

– Домик-то фээсбэшный… – с намеком тянет он.

Пожимаю плечами:

– Бывает…

Старшак многозначительно хмыкает:

– Четко в масть… Ну, будем знакомы. Держи краба!

Парень протягивает ладонь, и я мысленно вздрагиваю. Растопыренная пятерня размером с полторы Аликовых весла украшена шипастыми перстнями и стального вида мозолями на костяшках.

Окружающая нас толпа тонко чувствует момент. Пацанва подается вперед, окружая и смыкаясь за спиной.

Серые глаза вожака смотрят безразлично-холодно, с едва заметной ноткой веселой иронии.

Именно она подталкивает меня к действию. Ну не может быть тупым бандосом человек, способный на иронию!

Вкладываю в его ладонь свою.

Контрас – дикий. Поджарый волк против набравшего зимнюю массу медведя.

Тактическая перчатка серая от пыли. Тонкие, покрытые ссадинами пальцы затянуты в пропитанные кровью бинты.

Старшак медлит, оценивающе смотрит на попавшую в ловушку руку, затем в глаза.

– Говорят, ты руками болты ловил? Хорошая тебе коронка досталась, полезная… – и, осторожно пожав мою ладонь, добавляет: – Меня люди Бугром зовут.

За спиной облегченно выдыхает Илья. Окружившая нас толпа расслабленно выдыхает и чуть разочарованно подается в стороны.

Бугор неожиданно мощно хлопает меня по плечу, на мгновение отсушивая руку. Покровительственно улыбается сытым хищником:

– Погранцы клевые. Ваше министерство у нас шефами было. На Девятое мая на полигон возили. Показуха, но было зачетно. Пострелять даже дали. Где теперь эти стволы? Кстати, братишка. Подари автомат, а?

В ответ на такое захватывающее предложение демонстрирую любимый трюк с приподнятой бровью:

– Моя фамилия не Калашников, и дядя у меня на автоматной фабрике не работает. Так что, пардон, мимо кассы.

Старшак не смущается. Наоборот, сокращает дистанцию, вновь прихватывает тяжеленной лапой за плечо, без усилия подтягивает к себе на дискомфортное расстояние.

Доверительно шепчет в лицо:

– Не можешь подарить, тогда продай! Пойми, братишка! Мне автомат по масти положен! Какой же я Бугор без «калаша»? Убойный ведь инструмент, да?

Мягким движением кисти отвожу в сторону вцепившуюся в плечо руку. Отодвигаюсь, с намеком информирую:

– Убойный, ага. На этой «Ксюхе» жмуров, как на сайте МВД, в разделе «пропали без вести»…

– Вот и я о том же, брат! Я тебе за ствол «гелик» подгоню! С полным фаршем и на блатных номерах – как у сына депутата! В бардачке – трава, в подлокотнике – пресс баксов, на заднем сиденье – горячая мокрощелка. Клянусь бросившей меня в роддоме мамой – доволен будешь!

В этот момент я отвлекся, разглядев далеко в углу сжавшуюся в комочек девушку. Порванная блузка, заплаканные глаза, опухшие губы…

Бугор, четко срисовавший мой взгляд, зыркнул в сторону и пренебрежительно отмахнулся:

– Не, не эту, брат! Я тебе настоящий уголек дам, жаркую – как пламя! А эта… очередная дурочка. Шатается тут весь день, доктора ищет, обещает по глупости расплывчатое «все, что хотите»… Видать, поиграл уже с ней кто-то из парней в доктора…

Потеряв интерес к предмету разговора, Бугор вернулся к интересующей его теме. Эксцентрично махнул рукой, словно решаясь на невиданное:

– Гулять так гулять! Добавлю к вездеходу еще ментовский бимер с мигалками! Не? Сейф с золотом! Вскрыть пока не смогли, но по весу там точно золотишко. Нет? Фуру с компьютерами! Хорошие, игровые. Тоже нет? Да ладно, не кривись. Я ведь должен был попробовать?! Давай отойдем под крышу, серьезно поговорим.