Прихрамывая, веду бойцов сквозь редеющий дым. Колючая проволока сорвана с креплений. С десяток обгорелых псиных туш запуталось в шипастой паутине.

Поднимаемся на двадцать четвертый. Стучу условным стуком, затем опознаюсь голосом. Закопченная дверь этажа со скрипом открывается.

В проеме – улыбающийся Алик с котом на плече. За его спиной – воинственные дети. Замурзанные лица, ножи и палки в руках.

Сграбастываю Алика и крепко обнимаю:

– Спасибо!

Кот перепрыгивает мне на плечи и радостно трется о волосы.

– Ура! – кричит Кир, вскинув к потолку окровавленную биту.

– Победа! – пискляво вторит ему Карина, размахивая пластиковым совочком.

Илья обнимает нас с Аликом. Чуть помявшись, в круг пристраивается Марик. Упираемся лбами друг в друга. Молча замираем. Со спины меня обнимают горячие руки Оксаны. Яна пристраивается к Марику, Юля несмело кладет ладошки на плечи Ильи.

Шепчу:

– Отбились, братья…

– Отбились… – вторят резко повзрослевшие парни и девчонки.

Алый восход символично красит небо кровью. Ночь зла – звуки стрельбы доносятся отовсюду. Город шумно просыпается…

Разжимаю руки. Чуть отстраняюсь.

– Все только начинается, ребята…

Вижу понимающие кивки.

Сбрасываю с плеч трофейное оружие. Сгружаю в угол боеприпасы. Друзья присоединяются, начинают скидывать трофеи в кучу.

Неожиданно Кир делает огромные глаза. Резко бросается к двери, всем телом врезается в нее, захлопывает, лязгает засовом. И тут же отлетает назад от мощного удара снаружи.

Полотно заметно прогибается.

– Бам! – еще один удар сотрясает дверь.

Сброшенный на пол Кир ошарашенно трясет головой и смотрит на нас:

– Бабушка проснулась…

Непонимающе морщу лоб.

– Э-м-м!!! – привлекая наше внимание, мычит Юля.

На ее лице ужас, палец указывает в окно.

Выглядываем наружу.

Город действительно проснулся.

Из подвалов, канав, неглубоких могил, окон и подъездов – буквально из всех щелей – лезли изменившиеся взрослые. Усохшие, почерневшие, сверкающие острыми клыками и царапающие стены ороговевшими ногтями.

В дверь продолжало монотонно ломиться чье-то тело.

Заставляя обернуться, на мое плечо осторожно легла чья-то теплая рука.

Оксана смотрела прямо в глаза. Близко-близко. От нее одуряюще пахло порохом, кровью и детским мылом.

– Саша, что же теперь будет?

Наклоняюсь, мягко целую пересохшие губы. Прижимаю девушку к себе.

– Будем жить, Ксана, будем жить!