– Дженни… Что с тобой? Посмотри на меня. – раздался резкий голос Егора, и я открыла глаза. Но увидела лишь расплывающееся пятно. – Тебе холодно? У тебя что-то болит?

Челюсть превратилась в кирпич, и я ответила не сразу. Взгляд наконец-то начал фокусировался, и это было уже хорошо…

– Нет, не холодно…

Егор сжал мои пальцы и выдохнул:

– У тебя ледяные руки.

– Я боюсь летать… – услышала я свой голос.

– Дженни… Почему ты не сказала раньше? – Брови Егора сдвинулись на переносице, глаза сверкнули и потемнели. Быстро расстегнув ремни безопасности, он придвинулся ближе, насколько позволял разделяющий нас подлокотник, обнял и притянул меня к себе правой рукой. Голова уютно устроилась на его плече, но Егор почти сразу поднял мой подбородок, заглянул в глаза и с уверенным нажимом добавил: – Ничего не бойся, когда я рядом.

Прошлым летом эти слова сказал папа, когда мы прокладывали точно такой же путь. Они врезались в память и все эти месяцы были со мной. Разве я надеялась когда-нибудь услышать их опять? Слезы потекли по щекам, тело задрожало, и я почувствовала некоторое облегчение, хотя теперь вряд ли бы получилось объяснить, отчего я плачу: от страха или от фразы, которая неожиданно вернулась ко мне.

– Я…

– Дженни, не плачь, все будет хорошо, обещаю. – Егор вытер слезы с моих щек и улыбнулся. – А ты еще и трусишка, оказывается.

– Конечно, самолеты разбиваются редко… но они разбиваются… – У меня не получилось продолжить фразу, однако Егор, безусловно, понял, о чем я. Папа и Павел, разве они предполагали, что погибнут в тот день?

– Самолеты разбиваются, – сдержанно согласился он. – Но в твоей жизни этого кошмара больше не будет.

– Откуда ты знаешь?

– Однажды я об этом попросил Господа.

Я поняла, что сжимаю руку Егора слишком сильно, вот только расслабить пальцы не могла. Выдерживать его взгляд было тяжело, и мне требовалась хоть небольшая передышка от страха. Уткнувшись в крепкое плечо, я зажмурилась. Ладонь Егора скользнула по моим волосам один раз, второй… Он гладил меня по голове, пытаясь успокоить. Судорожно всхлипнув, я представила, что нахожусь вовсе не в самолете, а в автобусе, но воображение спасло лишь на пару минут. Сжавшись, я тихо произнесла:

– Мне страшно.

«И ты полагаешь, что рядом со мной будет иначе?» – вспыхнул ответ из прошлого. Это был тот момент, когда я пришла в комнату Егора и легла на кровать. И теперь я не сомневалась – тогда он меня обнял. Потому что сейчас я испытывала точно такие же ощущения… Утраченные. Случившиеся однажды и позабытые.

– Ничего не бойся, когда я рядом, – повторил Егор.

* * *

Двухкомнатные апартаменты располагались недалеко от того отеля, где мы останавливались с папой. Асфальтированная дорога виляла, изгибалась и утопала в зелени. Три кошки сидели около подстриженных зеленых кустов и взирали на мир так, точно хотели сказать: «Ничего нового, опять жара. Эй, кто-нибудь… придвиньте к нам зонтик».

В небольшой кухне царил минимализм, и это соответствовало ожиданиям. Простой белый стол, четыре серых массивных стула с высокими спинками, небольшой холодильник, шкафы, раковина плита… На одной полке в ряд стояли бокалы, на второй – пузатые кружки.

– Выбирай комнату, Дженни.

И я выбрала ту, что поменьше. Мне понравились салатовые шторы, круглый столик возле окна, морской пейзаж над кроватью и глубокое кресло, напоминающее тюльпан. Комната Егора была оформлена в серо-синих тонах и показалась абсолютно мужской.

От совместного проживания я ждала неловкости, и она вскоре появилась. Несмотря на то, что Егор поддерживал меня весь полет, я смущалась оставить в ванной тоник для лица, ватные диски или косметику. Вещи можно было сушить только на балконе, и я сильно сомневалось, что с легкостью развешу здесь нижнее белье… И такие моменты обещали размножаться и расслаиваться, и сколько их еще будет за неделю…

– Переодевайся, пойдем на море и по пути где-нибудь перекусим, – сказал Егор, выходя из комнаты.

– Хорошо.

– И не забудь крем от загара, побережем твою цыплячью кожу. – Он усмехнулся. – А то бабушка мне голову открутит.

– Я загорала в саду, и кожа привыкла к солнцу.

– Возьми крем, – строго повторил Егор и приблизился.

– Ладно…

Его настроение изменилось и это чувствовалось. Наверное, за долгий и непростой для нашей семьи год Егор действительно устал совмещать работу с учебой и теперь позволил себе немного расслабиться. В широкой голубой майке и светлых шортах он смотрелся отлично. Теперь хорошо было видно его накаченные в зале мышцы и я, вместо того чтобы взять бейсболку и двинуться к двери, замерла…

– Дженни, на пляже ты сможешь изучить мою анатомию более внимательно, – насмешливо произнес Егор. – Кажется, давно мы с тобой не встречались в бассейне.

Когда до меня дошел смысл его слов, я почувствовала, как лицо заливает краска стыда. Зачем я его рассматривала?! Сжав губы, я медленно подняла голову. Но на лице Егора уже не было улыбки.

– Не понимаю, о чем ты, – резко ответила я, мысленно ругая предательски пылающие щеки.

– Прости. Я глупо пошутил и смутил тебя.

И в какую же маленькую полупрозрачную букашку я превратилась в этот момент… Подхватив бейсболку и пляжную сумку, я решительно вышла на улицу. Три кошки сидели на своем излюбленном месте около кустов и даже не догадывались о том, какая трудная штука – жизнь, если тебе всего шестнадцать лет и у тебя есть опекун.

Кажется, я очень быстро шла к морю, мне не терпелось увидеть голубую гладь и четкую линию горизонта, мне хотелось войти в воду и ощутить глубинное дыхание скрытого от людских глаз организма. Море – оно же живое, я это хорошо прочувствовала еще в тот раз.

– Вот там мы с папой пили кофе, – робко произнесла я, указывая на небольшое кафе, на крыше которого был прикреплен плоский рекламный рогалик, обсыпанный маком.

– Значит, мы пойдем туда, и я куплю тебе самую большую чашку капучино.

– А по этой дороге мы гуляли после завтрака, там красивый подъем и вид со скалы…

– Устроим завтра пробежку в ту сторону. Как у тебя со спортом? – Егор точно улыбался, но я не стала поворачивать голову и проверять.

– Со спортом плохо, но пару километров осилю.

В кафе мы устроились именно за нашим с папой любимым столиком. Наверное, слезы заблестели у меня в глазах, потому что Егор бросил на меня цепкий взгляд.

– Держи рогалик. Пить капучино в такую жару – сомнительное удовольствие, но мы с тобой не ищем легких путей, – с иронией произнес Егор, видимо стараясь отвлечь меня от горестных мыслей.

Тесто у выпечки было слоистое и воздушное, как когда-то у Лизы. Стоило отломить кусочек, и аромат ванили усилился.