— Ну, какое-то неоновое свечение. Когда я был далеко, то оно казалось синим, а когда подошел ближе — белым. Что бы это могло быть?

— Свет перемещался? На что он похож?

— Полоска и все, ну, длиной в метр. Поначалу, свет был неподвижен, а потом стал таять и исчез, растворился.

— Почему ты сразу не сказал об этом?

— Думал, что вы меня неправильно поймете. Если бы не случай с секретарем, то и вовсе не решился бы рассказать.

— Может, померещилось? От усталости …

— Нет, лейтенант, не померещилось. Я тогда подождал, когда свет растворится. Я не боюсь врага, но это было похоже на …

— На кого, сержант?

— На приведение. Я тогда подождал, а потом подошел к тому месту и почувствовал запах серы. Постоял немного, послушал, оглядел все и, ничего не обнаружив, решил было, что все это мне привиделось и пошел … И тут я слышу под собой хруст. Я зажег фонарик и увидел под ногами разбитое куриное яйцо.

— Странно, — сказал лейтенант, задумываясь. — Может, обронил повар или …

— Не думаю, лейтенант.

— Почему? — удивился лейтенант.

— Все бы ничего если… Я ведь поначалу тоже так подумал: «это неосторожность повара». Но вряд ли повар писал бы на скорлупе имя.

— Имя? — удивился лейтенант.

— Да, имя.

— И чье же это было имя?

— Нашего секретаря, там было написано Колесниченко Павел, только задом наперед.

— Где же это яйцо? — с зарождающейся иронией спросил лейтенант.

— Я его там оставил, у дома, где бывает секретарь. Я не решился его взять. А на утро его там не было, наверное, птицы склевали. Я тогда не отнесся к этому серьезно, думал, чья-то шутка.

— А теперь, как считаете?

— Не знаю. Повторяю, если бы не случай с Колесниченко …

— Ясно. Молодец, что сказал. Может и ерунда все это, а может и чья-то неуместная шутка, — лейтенант посмотрел по сторонам, обдумывая что-то, а потом сказал. — Я еще с полчасика побуду в резиденции, если что, звони на мой телефон. Надо этого шутника поймать.

— Вы домой?

— Да, километров пятнадцать до города, потом по окружной и домой. До завтра.

— До свидания, спокойной ночи, лейтенант.

Начальник службы безопасности, Алексей Громов, приехал на своей машине в Горки-9, где располагалась резиденция президента. Утренний звонок от лейтенанта сообщил тревожным голосом, что на резиденцию было совершено нападение. Один или несколько злоумышленников, оглушив сержанта, вероятно, проникли в дом президента. К счастью, самого президента в доме не было.

По прибытии Громова в резиденцию он застал группу людей, столпившихся у двухэтажного дома, где любил отдыхать президент. У дома стояла скорая, дверь в дом была открыта. Лейтенант, завидя машину Громова, поспешил к начальнику.

— Что случилось? — спросил Громов, испытывая волнение.

— Товарищ подполковник, я лично вчера уходил отсюда, проверив посты …

— Кто дежурил у дома?

— Сержант Глухов, — ответил лейтенант. — Его обнаружили без сознания, лежащим у двери дома. На голове большая гематома, сейчас врачи осматривают его. Если что-то серьезное, то его госпитализируют.

— Не будем спешить, идемте к нему.

Громов и лейтенант подошли к дому.

— Он здесь? — спросил Громов.

— Да, его врачи осматривают в гостиной. Я велел перенести его на диван.

Они вошли в дом. Обстановка в гостиной была очень дорогой и изысканной. На диване лежал человек, рядом сидели двое людей в белых халатах, один, стоя, согнулся над лежащим.

Рука пострадавшего дернулась. Громов и лейтенант подошли к сержанту. Тот приоткрыл один глаз, второй заплыл гематомой. Удар, по-видимому, пришелся в висок.

— Как он? — спросил Громов у врача, делающего запись в тетрадь.

— Сотрясение мозга, перелома черепа нет, советую его отправить в госпиталь. Отлежится недельку и будет как новенький, — ответил доктор.

— Он говорить может?

— Думаю, что да, — ответил доктор, осмотрев здоровый глаз больного. — У него еще шок от удара. Били тупым предметом.

— Что ж, забирайте его, я приеду к вам позже, — сказал Громов.

В этот момент больной надул щеки и начал шевелить губами, словно хотел что-то сказать. Его единственный открытый глаз, казалось вот-вот вылетит из орбиты. Он смотрел в сторону двери, где стоял лейтенант. Сержант поднял ослабленную руку и протянул ее в сторону лейтенанта.

— Это он, — с тяжелым выдохом произнес сержант.

— Что, лейтенант? — удивленно переспросил Громов. — Лейтенант Сивцов? — для полной ясности спросил Громов.

Лейтенант стоял, опешив, поначалу, его лицо выражало непонимание, потом возмущение и, наконец, тревогу, перерастающую вновь в непонимание и невольное оцепенение.

Громов подошел ближе к сержанту и еще раз спросил:

— На вас напал лейтенант Сивцов?

— Да, — коротко ответил сержант, тяжело выдыхая.

Сержанта увезли на скорой помощи в госпиталь, лейтенанта арестовали.

Громов решил провести допрос лично. В комнате для допросов, где из мебели были стол и два стула, за столом сидел понуро, свесив голову на грудь, лейтенант Сивцов, на его руках блестели наручники. В комнату вошел Громов. Лейтенант, завидя начальника, встал и преданными глазами щенка посмотрел на Громова.

— Садитесь, лейтенант.

Оба сели, Громов тяжело, лейтенант с осторожностью, прислушиваясь к каждому слову начальника.

— Что происходит? — спросил Громов.

Лейтенант тяжело вздохнул и опустил глаза, выражающие вину, словно провинившийся школьник.

— Я … я не помню.

— А вот сержант все вспомнит, как ни странно. Я из госпиталя приехал. Он пришел в себя и все мне рассказал.

— Что он сказал? — понуро спросил лейтенант. Его глаза бегали, будто он искал какой-то выход, его брови напряженно сузились.

— Сержант утверждает, что вы действительно с ним расстались в десять сорок пять вечера и уехали домой в город. В четыре часа, перед самым рассветом, он услышал какую-то возню в охраняемом доме. Подошел к двери и увидел мужчину, спокойно выходящего из дома. И знаете, кто был этим неизвестным?

— Хотите сказать, что это был я? — сипловатым, неуверенным голосом пробубнил лейтенант.

— Да, это были вы, с его слов. Но и это не все, — продолжал Громов. — В тот момент, когда он подошел к вам и хотел расспросить, что вы делали в апартаментах президента, вы оглушили его, ударив чем-то тяжелым в голову. Возможно, пистолетом.