Распоряжением от 8 января 1903 года № 69 Санкт-Петербургский градоначальник сообщал:

«Чиновнику особых поручений, Надворному Советнику Филиппову.

Предлагаю Вашему Высокоблагородию приступить к обозрению дел Управления СПб Сыскной полиции и ознакомиться со всеми способами, приемами и средствами деятельности Управления названной полиции и ее органов.

Владимир Гаврилович Филиппов — начальник Санкт-Петербургской Сыскной полиции с 1903 по 1915 г.

Составив о результатах обзора подробный доклад, поручаю представить таковой мне.

Подписал Генер. Лейт. Клейгельс»[117].

Через две недели газета «Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства» в разделе «Приказы Санкт-Петербургского градоначальника» опубликовала документ от 22 января 1903 года № 17:

«1. Поручается и. д. чиновника особых поручений, надворному советнику Филиппову, временное исполнение обязанностей начальника С.-Петербургской Сыскной полиции.

Подписал:

СПб. Градоначальник,

Генерал-Лейтенант Клейгельс»[118].

Пройдет одиннадцать дней, и о только что назначенном временно исполняющем обязанности начальнике петербургского сыска надворном советнике Филиппове будет говорить вся столица: он раскроет ограбление Исаакиевского собора.

Такой же случайностью может показаться и открытие кражи Констанского, похитившего из Исаакиевского собора венчик с образа Спасителя, но там этот случай был заранее предусмотрен В. Г Филипповым, который сам руководил розысками.

Это бескровное преступление, в свое время наделавшее шума, интересно прежде всего по своей спокойной дерзости в совершении кражи, а затем по кажущейся легкости, с какой открыт преступник и найдено похищенное.

Эта легкость явилась результатом ловко раскинутой сети, и приемом розыска несколько напоминает дело об убийстве генеральши Штрандтман.

Со стороны уголовной полиции на это дело было потрачено много энергии, трудов и проявлена недюжинная сообразительность, причем со стороны всегда будет казаться, что открытием преступника полиция обязана случаю.

Дело это было одним из первых следственных дел нынешнего начальника сыскной полиции.

В ночь с 4-го на 5-е февраля 1903 года Петербург был взволнован необычной по своей дерзости кражей. В эту ночь с образа Спасителя, лежащего на аналое около правого клироса, был сорван и унесен через разбитое окно драгоценный венчик, содержащий один крупный бриллиант в 50 000 руб. и 78 мелких на сумму 28 000 руб.

Преступление было открыто утром 5-го февраля сторожами, которые совершали обычный каждое утро осмотр храма. Ночью храм оберегается только снаружи, для чего назначаются 4 сторожа.

Прибывшие немедленно прокурор, следователь и начальник сыскной полиции нашли подле аналоя чугунную гирю, разбитое стекло киота, а затем открыли, что с юго-восточной стороны собора из огромного окна выдавлены два стекла, и на их раме есть следы свежей крови.

Обойдя храм, снаружи у разбитого стекла на карнизе нашли следы ног, оставленные на снегу у водосточной трубы.

На основании этого осмотра было решено, что вор спрятался в соборе, дождался, когда его запрут, совершил кражу, влез на шкаф, что стоял у окна, выбил стекла, вылез и, так как окно было на высоте 3 саженей, пробрался по карнизу до водосточной трубы и по ней спустился на землю.

И всё. Следами преступника являлись оставленная гиря, следы сапог на снегу и кровь.

В. Г Филиппов решил искать преступника по крови и, правильно решив, что кровь эта несомненно вытекла из порезанных рук, отдал приказ полицейским, дворникам и служащим по ресторанам, портерным и разным заведениям замечать каждого с пораненной рукой.

Это распоряжение породило массу забавных эпизодов. В участки и в сыскное доставлялись всевозможных профессий люди с порезанными руками. Но оно же открыло и преступника.

В полицейский участок явилась жена сына священника, личного почетного гражданина Александра Констанского, и заявила, что на основании того, что ищут человека с порезанной рукой, она подозревает своего мужа в преступлении. Он пропадал из дома, а затем пришел как раз в ночь на 5-е число и просил дозволить ему только переночевать, говоря, что утром он уедет к своим родственникам в село Орелье Новгородской губернии. При этом у него была окровавлена рука, и он перевязывал ее; при нем был сверток, который он словно скрывал, и говорил он какие-то туманные слова о том, что будет скоро богатым.

Ее показания были тотчас переданы В. Г Филиппову, и тот немедля командировал агента в с. Орелье для ареста Констанского.

Не будь первого его распоряжения о задержании лиц с порезанными руками, не было бы и заявления Констанской.

В с. Орелье преступник был арестован, и в то же время в Петербурге было вскрыто его письмо к жене, в котором находилось почти признание.

11-го числа Констанский сознался в преступлении и рассказал спокойно и толково, как он совершил его.

Наметив еще давно эту кражу, он стал изучать порядки в соборе и, только узнав все обычаи, решился на кражу. 4 февраля, в 10 часов вечера, когда около собора самое большое движение, он пришел к собору и незаметно пробрался к сложенным у северо-восточной стены дровам. Взобравшись на дрова, он снял пальто и, оставив его, по трубе пробрался на карниз, а по карнизу до окна. Первое стекло он выдавил рукою, а второе ногами, причем и порезался. Забравшись в храм, он взял образ, накрыл его пеленой и гирькой разбил стекло, после чего сорвал венчик и тем же путем вернулся на дрова. На все это он затратил всего полчаса.

Венчик оказался спрятанным в подполье дома родственников его в селе Орелье.

Туда ездил сам В. Г Филиппов и нашел венчик, разрезанный на 65 частей[119].

После такого быстрого раскрытия Владимиром Гавриловичем кражи из Исаакиевского собора градоначальник Клейгельс не сомневался в правильности сделанного выбора. Он обратился к императору Николаю II с просьбой утвердить Филиппова в должности начальника Санкт-Петербургской Сыскной полиции.