– Если бы ты меня любил – ты бы не обращал внимания на других женщин!

– Да что ты вообще имеешь в виду? – я и правда не мог этого понять. Это все было в самом начале нашего совместного бытия.

– Я же не оглядываюсь на мужчин.

– Ты устроена иначе!

– А ты все время, без перерыва. Может быть, я тебе уже не нравлюсь?

Вот давай, мужик, объясни это бабе, что это вообще никакого отношения к реальности не имеет. Идет красивая задница, ты смотришь. Все. Больше ничего!

– Ты наверняка ее хотел.

– Я ее не хотел! Это как машина. «Порше», например.

– Но ведь любой мужчина хочет иметь «Порше»! А я тогда для тебя кто? «Запорожец»?!!

Мама дорогая, на помощь.

Ну как, как ей объяснить?

Мужчина, который любит свою женщину, смотрит по-другому. Он уже не подчиняется своему члену, который реагирует на все, что движется. Хотя, конечно, иногда и такое случается. Ведь у нижней части мужского организма нет связи с мозгом. И в этом нет ничего ужасного!

– Марта, представь себе, что ты на Краковской аллее, там, где аэродром недалеко. Представила?

– И что?

– И вдруг очень низко у тебя над головой пролетает F‑16. Что думаешь?

– Ну… думаю, что это истребитель.

– И ты не удивишься, что он так низко летит?

– Может, чуть-чуть удивлюсь.

– А дальше что подумаешь?

– Ничего. Ты зачем соскакиваешь с темы? Попался – имей мужество сознаться.

– Так с девушками то же самое! Она прошла. Я посмотрел. Обратил внимание. А если я перестану обращать внимание – ничего хорошего не будет, поверь мне. И пошел дальше. Ты разве думаешь потом целый день об этом истребителе? Ну, что он летел так низко? Разве этот истребитель стучится к тебе в мозг целый день: приве-е-ет, это я, помнишь, я летел низко, прямо над твоей головой! Вот эта девушка для меня – все равно что истребитель на Краковской. А я не люблю чужие истребители – я люблю только свой.

И она поняла – честное слово, она поняла! Повернулась и обхватила мою голову своими теплыми лапками. Посмотрела мне в глаза – и поцеловала. А ведь она так не любила публичные проявления нежности.

И никогда больше она уже не обращала на такие вещи никакого внимания, а ведь девушки встречаются в нашей жизни тут и там.

А теперь вот что получилось… теперь я в дураках – ведь это она мне изменила.

Я же был верным, как идиот.

Неприлично верным.

* * *

Я много работаю, действительно много. Беру абсолютно все заказы. И только подумать – мне ведь еще лететь на эти дурацкие Канарские острова.

Впрочем, это даже хорошо: сменим обстановку, познакомимся с какими-нибудь девушками.

И снова из-за Марты, хотя ее уже давно нет в моей жизни, у меня срывается что-то. На этот раз токование глухарей на Бебжанских болотах, я ведь хотел туда съездить на пару днем, но надо было выбирать: либо болота, либо Канары.

– На болотах девушку не найдешь, – сказал мне на это Джери. – Так что ты сделал правильный выбор.

* * *

Я бы, наверно, и не заметил, что весна идет полным ходом, если бы не большое количество заказов в пригородах Варшавы. А почему? А потому что.

В последнее время я много времени провожу на свежем воздухе. Знаете почему? Потому что люди начали копаться в своих огородах. Они копают, чтобы посадить цветочки. Сажают цветочки, чтобы было красиво. А потом входят в дом, хотят посмотреть любимый сериальчик – а фигушки.

А почему фигушки? А потому что копались они себе в огородике и лопаткой повредили проложенный там раньше кабель антенны. Потому что они не думают. Потому что забыли.

– Да это невозможно, ну что вы, пан, чтобы антенна была именно там, – она точно шла под забором!

Антенна и правда идет под забором, только какой-то идиот ее к дому наискосок пустил. Через огород. И нет чтобы как-то обозначить это место – я вот, например, всегда ставлю какой-нибудь знак или в крайнем случае рисую план, но я человек думающий, – так вот они об этом даже не задумываются.

Они тоже думают, но думают как-то иначе. И копают где попало. Главным образом там, где проходит кабель, разумеется.

Когда я встретился с подобным впервые – я поначалу так намучился, ища причины неполадки! Всю антенну разворотил, тарелку туда-сюда вертел, вдруг сигнал плохой… а так если повернуть – есть? А если вот так? А так? А до этого? А после?

А на экране – темнота, антенна в порядке, телевизор в порядке – а все вместе не в порядке.

Это как в отношениях с женщинами. Вроде бы и ты о’кей, и она о’кей, а вместе получается катастрофа.

Ну, и тогда я выкопал кабель, и оказалось, что он просто поврежден. И что я услышал:

– Это, наверно, кроты сгрызли. Я не копал.

А при этом видно, что земля свежевскопанная и что-то свежепосаженное торчит.

– Видите, сколько тут следов от кротов?

Ну конечно, вижу, вон какие славные бугорки.

– Они мне и прудик попортили, вот теперь только пленка осталась… так что вы уж поправьте, может, ровчик какой для антенны выкопайте…

И не верит мне, когда я говорю, что крот не такой дурак и что никакой пруд он испортить не может, просто даже не полезет туда, ибо каким-то восемнадцатым чувством знает, что там вода, знает, что если продырявит дно – то вода хлынет, зальет его и утопит.

В этом месяце мне уже третий раз приходится копать – но зато мне за это хорошо платят. А мне во время этого копания даже хорошо, мир прекрасен и удивителен – если, конечно, никто не стоит над душой и не болтает над ухом.

Но это редко получается, потому что люди отчего-то считают своим долгом развлекать меня беседами. Мужчины реже, но тоже попадаются те еще экземпляры.

Позвонил Ярек, что не может пока вырваться, а клиент уж очень хороший, так что я, значит, вместо него поехал, потому что мужику прямо срочно надо, прямо горит!

– Пусть пожарных вызывает, если горит, – ответил я.

– Ну съезди, старик, я тебя прошу, только запиши заказ на мое имя, а то меня с работы вышвырнут.

Ярек будет вместо меня работать целую неделю, поэтому я, разумеется, поехал, даже несмотря на то, что это было у черта на рогах – аж за Лесной Подковой. И как только я подъехал к дому – сразу понял, что здесь будет нелегко.

Хозяин, даже симпатичный, очень любезный, проводил меня в сад, и я тут же отметил свежепосаженные цветы. Бросив один взгляд на антенну в конце сада, я уже знал: кабель перебит, не иначе.

Но все же начал издалека, дипломатично:

– О, какие чудные цветы – только посадили?